Page 171 - Собрание рассказов

— Ступай обратно.
Ни на кого не глядя, девушка шагнула от дверей. Подошла к стулу, на котором лежал
потертый и чиненый плащ Видаля, распахнула его, и стало видно, что соболья подпушка
вырезана неровно — четырьмя ударами ножа выкромсана из плаща. Она смотрела на плащ;
Вэтч схватил ее за плечо, но не на него, а на Видаля подняла она глаза.
— Вы вырезали мех и тому негру отдали ноги завернуть, — проговорила она.
Отец схватил Вэтча за руки. Видаль сидел неподвижно, глядя через плечо; рядом,
подавшись вперед, к лампе, белело лицо паренька. Но в комнате ни звука — только слышно,
как дышат Вэтч и отец.
— Я сильней тебя покамест, — сказал отец. — Силенками могу еще помериться.
— Не всегда оно так будет, — сказал Вэтч.
Отец оглянулся на девушку.
— Ступай в кухню, — сказал он. Она повернулась, пошла к сеням бесшумными, точно
из резины, ступнями. Снова отец произнес имя, не расслышанное Видалем. Снова Видаль не
разобрал имени и не заметил, что не разобрал. Девушка вышла в сени. Отец перевел взгляд
на Видаля. Видаль сидел, не изменив позы, лишь опять держа руку за пазухой. Они глядели
друг на друга: холодное, нордическое лицо фермера и полугалльское, полумонгольское
изможденное лицо южанина — бронзовая выветренная отливка с глазами, как у мертвеца,
глазами, в которых только видение кончилось, а зрение осталось.
— Седлайте лошадей и уезжайте, — сказал отец.

VI

В сенях было темно и студено — черный холод горного апреля шел снизу сквозь пол,
тек по босым ногам и телу, покрытому одним только грубым платьем.
— Вырезал из плаща мех и негру обкутал ноги, — проговорила она. — Негру.
Дверь позади нее распахнулась. На фоне лампы возник кто-то, закрыл за собой дверь.
— Это Вэтч или папа? — спросила она.
Что-то хлестнуло ее поперек спины — ремень.
— Я боялась, это Вэтч, — сказала она.
Новый удар ремня.
— Ступай спать, — сказал отец.
— Меня побить вы можете, но его вам не побить, — сказала она.
Опять хлестнуло — плоско, тупо, мясисто шлепнуло по телу, прикрытому лишь грубой
мешковиной.

VII

Оставшись один в кухне, негр посидел еще с минуту на чурбаке у плиты, поглядел на
дверь. Потом осторожно встал, одной рукой опираясь о стену.
— Уф! — сказал он. — Вот бы нам, на нашу землю водопой с такой водичкой. Скот бы
и не суйся, затоптали б насмерть, это уж точно.
Моргая, он поглядел на дверь, прислушался, затем стал красться вдоль стены,
приостанавливаясь, озираясь на дверь, вслушиваясь с видом хитрым и сторожким. Дошел до
угла, поднял неприбитую половицу, осторожно нагнулся, держась за стену. Достал кувшин
и, потеряв равновесие, шлепнулся лицом о землю, причем на лице смешно изобразилось
глубокое удивление. Поднялся, сел прямо на пол, с осторожностью, держа кувшин между
коленями; поднял кувшин, припал к нему. Надолго.
— Уфф! — сказал. — У нас бы в усадьбе мы б это пойло — свиньям. А здешняя шваль
беспонятная… — Опять припал к кувшину; потом на запрокинутом лице его появилось
выражение тревоги, вслед за тем — испуга. Поставив кувшин, он завозился над ним, пытаясь
встать, поднялся наконец на ноги, клонясь, пуская слюни, пошатываясь, — все с тем же