Page 44 - Собрание рассказов

Гинсфарбу сжульничать, продал ему разрешение. А Джок свое потерял года два назад, когда
разбился на большом прогулочном аэроплане, полном пассажиров по случаю Дня
Четвертого Июля. Отказали два мотора, и он пошел на посадку. Машина слегка стукнулась,
и разорвало бензопровод, но все бы обошлось, если бы один пассажир не запаниковал (дело
было в сумерки) и не чиркнул спичкой. Джок был не так уж и виноват, но все пассажиры
сгорели, а правительство в таких делах по головке не гладит. Поэтому летных прав получить
он не мог, а Гинсфарба не мог заставить купить хотя бы права укладчика парашюта. Так что
у них совсем никаких прав, и попадись они — всех их посадят в тюрьму.
— Теперь понятно, почему он седой, — сказал кто-то из нас.
— Не от этого он поседел, — возразил Уоррен. — Я вам скажу от чего. Приезжают они
в какой-нибудь городишко вроде нашего, быстренько выясняют, нет ли тут кого-нибудь, кто
может их накрыть, если нет, дают представление и тут же сматываются куда-нибудь в другое
место, избегая больших городов. Приезжают, заказывают афишки, а Джок и третий партнер
пока что пытаются получить гарантию от какой-нибудь местной организации. Гинсфарба
они до этого не допускают, потому что он будет чересчур долго упираться, требуя свою
цену, а они рисковать не могут. Поэтому переговоры ведут они вдвоем, что-то получают, а
если не могут выторговать столько, сколько требует Гинсфарб, берут меньше, а Гинсфарба
водят за нос до тех пор, когда отказываться уже поздно. Но на этот раз Гинсфарб
взбунтовался. Видно, они перегнули палку.
Ну вот, встретил я Джока на улице. Вид у него был плохой; я предложил ему выпить,
но он сказал, что даже курить бросил. Теперь может пить только воду, говорит, что за ночь
выпивает чуть не галлон, все время встает, чтоб попить.
— Вид у вас такой, будто и спите вы через силу, — сказал я.
— Нет, сплю я хорошо. Беда, что ночи больно коротки. Я бы хотел жить на Северном
полюсе с сентября по апрель и на Южном — с апреля по сентябрь. Вот это бы как раз для
меня.
— Ну, туда вам не дотянуть, — сказал я.
— Наверно. Но мотор хороший. Я за ним слежу.
— Да я про то, что раньше вас посадят.
Тогда он спросил:
— Вы так думаете? Считаете, что могут?
Мы зашли в кафе. Он рассказал мне про их промысел и показал одну из афишек с этим
самым Демоном Дунканом.
— Демон Дункан? — спросил я.
— А почему бы и нет? Кто захочет платить, чтобы прыгал с самолета человек по
фамилии Гинсфарб?
— По мне бы лучше платить Гинсфарбу, а не какому-то там Дункану, — сказал я.
Ему такая мысль не приходила в голову. Потом он стал пить воду и сказал, что
Гинсфарб требует сто долларов за аттракцион, а они с третьим получили всего шестьдесят.
— И что же вы будете делать? — спросил я.
— Постараемся его надуть, сделать свое дело и поскорей убраться.
— Который из них Гинсфарб? — спросил я. — Маленький, похожий на акулу?
Тут он принялся пить воду. Залпом опорожнил и мой стакан, постучал им по столу.
Вернон принес ему еще один.
— Ну и жажда у вас, — сказал Вернон.
— А графина нет? — спросил Джок.
— Могу налить молочную бутылку.
— Давайте, — сказал Джок. — А пока что — еще стаканчик.
Потом он рассказал мне о Гинсфарбе и почему сам он поседел.
— Давно вы этим занимаетесь? — спросил я.
— С 26 августа.
— Сейчас у нас только январь, — сказал я.