Page 91 - Собрание рассказов

президент и его жена еще не поднимались с постели, в пять часов утра; двое следовавших за
ним слуг тащили какой-то тюк и примерно сотня (как показалось президенту) других
мужчин, женщин и детей чинно заполнили спальню, очевидно, для того, чтобы
присутствовать при церемонии облачения. Потому что то, что они внесли, было одеждой,
костюмом, — несмотря на ужас и ошеломление, президент успел с недоумением подумать,
где только этому Уэдделу (или Видалю) удалось раздобыть такой костюм — богатейшая
филигранная вязь золотого шитья, аксельбанты, эполеты, пояс и меч — все это было
завернуто в яркозеленую ткань и преподнесено президенту в качестве ответного подарка.
Вот, что имел в виду министр и почему взгляд президента метал громы и молнии, а три
человека, стоя за ними, пристально смотрели на огонь.
— Смейтесь, — сказал президент. — Только поскорее. Теперь вы, надеюсь, вдоволь
насмеялись?
— Смеяться? — сказал министр. — Помилуйте, над чем?
— Отлично, — сказал президент. Он отодвинул тарелку. — В таком случае перейдем к
делу. Все необходимые документы у вас при себе?
К министру подошел его секретарь.
— Прикажете принести остальные бумаги, сэр?
— Бумаги? — сказал министр. Его хохолок начал было снова вздыматься. — На черта
мне сдались ваши бумаги? Да я три недели ни о чем другом и не думаю.
— Тем лучше, тем лучше, — сказал президент. — Не могли бы вы коротко изложить
существо дела, — вдруг я что-то забыл.
— Вы просто счастливый человек, ваше превосходительство, если сумели хоть что-то
забыть, — сказал министр. Он извлек из кармана очки в стальной оправе. Нужны они были
министру лишь для того, чтобы устремить на президента еще один, исполненный птичьего
негодования, взгляд. — Этот Уэддел, Видаль, или как его там, — словом, он, его семья, клан
или еще что-то в этом роде — претендуют на владение обширными землями к западу от
Миссисипи. Впрочем, дарственная у него в полном порядке: его французский папаша из
Нового Орлеана позаботился об этом. Но надо же было так случиться, что как раз напротив
его дома, плантации, или как это там называется, проходит единственный на триста миль
брод.
— Все это мне известно, — нетерпеливо перебил его президент. — Разумеется, сейчас
я горько сожалею о том, что через эту реку вообще возможна переправа — вброд или вплавь.
Но только я не понимаю, как…
— И они не понимали, — сказал секретарь. — До тех пор, пока не появился белый
человек.
— Ага, — сказал президент. — Тот, которого уби…
Министр поднял руку.
— Подождите. Этот человек провел у них месяц, делая вид, что целыми днями
охотится. На самом же деле он хотел только убедиться, что поблизости больше нет ни
одного брода. Он ни разу не приносил дичи со своей охоты. Воображаю, как они тайком
добродушно подсмеивались над ним.
— Да, — сказал президент. — Уэдделу, наверное, все это казалось очень забавным.
— Или Видалю — как бы его там ни звали, — досадливо вставил министр. — Он и
сам-то, кажется, не знает, как его зовут, или ему просто наплевать…
— Продолжайте, — сказал президент. — Мы остановились на броде.
— Да. Прошел месяц, и в один прекрасный день этот белый говорит, что хочет купить
какую-то землю у Уэддела, или, может быть, Видаля, или — черт его…
— Называйте его Уэдделом, — сказал президент.
— …у Уэддела. Немного: кусок с эту комнату, за который Уэддел или Ви… ну, в
общем, запросил с него вдесятеро. Разумеется, не для того, чтобы нажиться. Он мог бы со
спокойной душой подарить белому эту землю или проиграть ее в ножички: он как-то не
сообразил, чтр на том самом кусочке земли, которого домогался белый, как раз и находились