Page 97 - Собрание рассказов

реки лучше другой, и даже платят деньги за то, чтобы туда переправиться. Мы заключили
сделку, как желал того белый человек. Может быть, я был неправ. Но — да и стоит ли
напоминать об этом? — я всего лишь простой человек и когда-нибудь сделаюсь совсем
старым, а останавливать белых людей, собирать с них деньги и заботиться, чтобы их не
украли, — все это пустое. Да и зачем мне деньги, когда судьба моя — почить под мирной
сенью родных деревьев, в тени которых, благодаря моему великому белому другу и вождю,
не подстерегает нас более ни один враг, кроме самой смерти? Так я думал, но из
дальнейшего понятно, что я надеялся понапрасну.
Да, опять этот безрассудный, неосмотрительный мальчишка. Кажется, он вызвал этого
нового белого человека (или белый человек вызвал его: истина может открыться лишь
высокой мудрости белого вождя) померяться силами в плавании; ставка опять этот
проклятый брод против нескольких миль земли, которые (это забавно) даже и не
принадлежат моему дикому племяннику. Состязание произошло, но, к сожалению, белый
человек выплыл из воды уже мертвым. А теперь приехал уполномоченный, и ему кажется,
что, может быть, вообще не стоило устраивать эти состязания. Так что теперь мне не
остается ничего другого, как опять потревожить свои старые кости и отвезти этого
безрассудного мальчишку к белому вождю, чтобы вождь отчитал его. Мы прибудем…»
Президент вскочил и несколько раз сильно дернул шнур звонка. Когда вошел
секретарь, он обхватил его за плечи и повел назад к двери.
— Срочно пригласите военного министра со всеми картами — от нас до Нового
Орлеана, — прокричал он. — Скорее.
И вот опять мы видим его; президент исчез, остался лишь солдат, который вместе с
военным министром сидит за столом, сплошь застеленным военными картами, а перед ними
стоят офицеры-кавалеристы. Секретарь лихорадочно что-то строчит. Президент нетерпеливо
заглядывает в бумагу через его плечо.
— Напишите это большими буквами, — говорит он, — так, чтобы даже индейцы
поняли: «Настоящим постановляется, — читает он, — что Фрэнсис Уэддел, его наследники,
родственники и правоприемники… при условии, что…» Вы написали — «при условии?»
Отлично, — «при условии, что ни он, ни они никогда не ступят на восточный берег выше
поименованной реки…» А теперь этому чертовому уполномоченному, — сказал он. —
Необходимо установить знак по обе стороны брода: «Соединенные Штаты слагают с себя
всякую ответственность за жизнь и безопасность любого мужчины, женщины или ребенка,
черного, белого, желтого или красного, которые пересекут этот брод; ни один белый не
может купить, взять в аренду или принять в дар этот брод, не подвергаясь самому суровому
преследованию со стороны правительства». Так можно написать?
— Боюсь, что нет, ваше превосходительство, — сказал секретарь.
Президент на минуту задумался.
— Проклятье, — сказал он. — Тогда вычеркните Соединенные Штаты.
Секретарь вычеркнул. Президент свернул бумаги и передал их кавалерийскому
полковнику.
— Скачите, — сказал он. — Ваша задача — остановить их!
— А если они не захотят? — спросил полковник. — Могу я открыть огонь?
— Да, — сказал президент. — Перестреляйте всех лошадей, мулов, волов. Я знаю,
пешком они не пойдут. Все.
Офицер удалился. Президент повернулся к картам — он по-прежнему еще оставался
солдатом: рвущимся в бой, таким же счастливым, как если бы сам он шел во главе полка или
уже развернул бы его в цепь с той мудрой хитростью, какая подсказывает ему, где лучше
всего встретить противника и как первым нанести удар.
— Вот здесь, — сказал он, обращаясь к министру, и пальцем отметил какое-то место на
карте. — Ставлю коня, что здесь мы их встретим, развернем и погоним.
— По рукам, генерал, — сказал министр.