Page 101 - Собрание рассказов
P. 101

сообщает, что она вернулась и меня приглашают к обеду.
                     Было это днем. Он все время занят был, возил пассажиров — так что мне делать было
               нечего,  я  убивал  время,  ждал  вечера  и  думал  о  ней,  пытался  догадаться,  что  там  у  них
               произошло, а больше просто думал, что вот она опять дома и дышит той же гарью и дымом,
               что  и  я,  и  вдруг  решил  —  пойду  к  ней.  Будто  голос  услыхал:  «Иди  к  ней  сейчас  же,  не
               медля».  И  пошел.  Даже  переодеваться  не  стал,  чтоб  времени  не  терять.  Она  была  одна,
               читала  перед  камином.  Вам  случалось  видеть,  как  нефть  полыхает,  когда  прорвет
               трубопровод?

                                                              III

                     Чудно!  С  крыла  я  всегда  вглядывался  в  его  лицо  за  козырьком,  пытался  угадать  —
               знает он или нет. Он, должно быть, знал чуть ли не с самого начала. Что тут удивительного:
               она ведь нисколько не остерегалась. Она и говорила так со мной и вела себя сами знаете как:
               норовила сесть ко мне поближе, а когда я от дождя укрывал ее плащом или нес ее зонтик,
               прижималась ко мне, — словом, любой мужчина с одного взгляда понял бы, что к чему, — и
               все это не только, когда он нас не видит, а когда ей казалось, что он вдруг и не увидит. И
               когда я отстегивал привязной ремень и выползал на крыло, я всегда вглядывался в его лицо и
               пытался угадать, о чем он думает, знает все или только подозревает.
                     Туда я ходил до обеда, когда он был занят. Я болтался по полю и как только видел, что
               к нему собралась такая очередь, что он будет занят до конца дня, выдумывал какой-нибудь
               предлог и смывался. И вот как-то я собрался было уходить. Жду только, чтоб он взлетел, а он
               убрал газ, высунулся из кабины и подзывает меня.
                     — Не уходи, — говорит, — надо поговорить.
                     Так я понял, что он знает. Я обождал, и вот он уже сделал последний круг и стаскивает
               комбинезон. Он на меня глядит, я на него.
                     — Приходи обедать, — говорит.
                     Когда  я  пришел,  они  меня  уже  ждали.  Она  была  в  одном  из  этих  своих  светлых
               платьиц, и она подошла ко мне, обняла и поцеловала, а он смотрел на нас.
                     — Я ухожу к тебе, — говорит. — Мы все обсудили и решили, что мы не можем больше
               любить друг друга и что так будет лучше всего. Тогда он найдет себе женщину, которую он
               может любить, хорошую женщину, не то что я.
                     Он смотрит на меня, а она гладит меня по лицу, в шею мне уткнулась, постанывает, а я
               стою, как каменный. И знаете, о чем я думал? Я вовсе и не думал о ней. Я думал: вот мы с
               ним  летим  и  я  на  крыло вылез и  вижу  —  он  ручку  управления  выпустил  и  одним  рулем
               поворота крен держит, и он знает, что я знаю, что он ручку управления выпустил и что ни
               случись — теперь мы с ним квиты. Так что чувств во мне было не больше, чем в деревяшке,
               о которую трется другая деревяшка, и тут она отстранилась и поглядела на меня.
                     — Ты меня больше не любишь? — говорит и всматривается в меня. — Если любишь,
               так и скажи. Я ему все рассказала.
                     И я захотел очутиться подальше от них. Убежать захотел. Я не испугался, нет. Просто
               все стало каким-то потным и нечистым. И я захотел хоть ненадолго очутиться подальше от
               нее и чтоб мы с Роджерсом летели, там, в высоте, где холод, порядок и покой, — и там мы с
               ним разберемся.
                     — Что ты собираешься делать? — говорю. — Дашь ей развод?
                     А  она  все  вглядывается  в  меня.  Потом  оттолкнула,  отбежала  к  камину,  заслонилась
               локтем и давай реветь.
                     — Ты меня обманывал, — говорит. — Все, что ты мне говорил, ложь. Господи, что я
               наделала?
                     Сами  знаете,  как  оно  бывает.  Всему,  похоже,  свое  время.  И  никто,  похоже,  не
               существует сам по себе: и женщина, похоже, даже когда любишь, только временами для тебя
               женщина,  а  остальное  время  просто  человек,  и  человек  этот  совсем  по-другому  на  вещи
   96   97   98   99   100   101   102   103   104   105   106