Page 104 - Глазами клоуна

я мог подработать, присматривая за детьми. Я готов обязаться в письменном виде никогда не
кормить младенцев яйцами. Вероятно, ни одна немецкая мать просто не в состоянии
перенести этого.
Как-то я придумал довольно длинную пантомиму под названием «Генерал» и долго
работал над ней; я показал ее на сцене и мог себя поздравить с тем, что у профессиональных
актеров зовется успехом: определенная часть публики смеялась, другая — злобствовала.
Гордо выпятив грудь, я направился в свою артистическую уборную, там меня поджидала
очень миниатюрная старушка. После выступлений я всегда впадаю в крайне раздраженное
состояние и не переношу никакого общества, кроме общества Марии; тем не менее Мария
впустила старушку. Не успел я закрыть дверь, как старушка уже заговорила и объяснила мне,
что муж ее тоже был генералом, что он убит и перед смертью написал ей письмо, в котором
просил отказаться от пенсии.
— Вы еще очень молоды, но уже достаточно зрелы, чтобы это понять! — И она
удалилась. Но с тех пор я уже не мог показывать своего «Генерала». Газеты, именующиеся
левыми, писали, что я, видимо, дал запугать себя реакции, газеты, именующиеся правыми,
заявили, будто я наконец-то понял, что нельзя играть на руку Востоку, а независимые газеты
уверяли, что я отрекся от всякого радикализма в угоду кассовому успеху. Все это было
чепухой чистой воды. Я не мог показывать эту сценку только потому, что меня преследовала
мысль о горькой доле маленькой, терпевшей насмешки и поношения старушки. Когда
какая-нибудь работа перестает доставлять мне удовольствие, я ставлю на ней крест, но
объяснить это газетчику, по-видимому, слишком сложное занятие. Газетчики привыкли
полагаться на свое. «чутье» и всюду «чуять жареное»; широко распространенная
разновидность желчного газетчика не желает признавать также, что журналист не является
человеком искусства и не имеет никаких оснований стать им. В сфере искусства газетчики
обычно теряют свое чутье и начинают нести околесицу, особенно в присутствии красивых
молодых девиц, которые еще столь наивны, что готовы восторгаться каждым писакой только
за то, что ему предоставлена печатная «трибуна» и он оказывает «влияние». Существуют
весьма удивительные, еще не распознанные формы проституции, по сравнению с которыми
собственно проституция представляется мне честным ремеслом: там, по крайней мере,
можно хоть что-то получить за свои деньги.
Но для меня и этот путь закрыт; смешно искать утешения в милосердии продажной
любви без гроша в кармане. А в это время Мария в своей римской гостинице примеряет
испанскую мантилью, дабы представительствовать, как это подобает «first lady» немецкого
католицизма. Вернувшись в Бонн, она начнет посещать все чаепития, на которые ее будут
звать, улыбаться, заседать во всевозможных комитетах, открывать выставки «религиозного
искусства» и «подыскивать себе приличную портниху». Все дамы, которые выходят замуж за
официальных лиц в Бонне, «подыскивают себе приличную портниху».
Мария в роли «first lady» немецкого католицизма разглагольствует с чашкой чая или с
рюмкой коктейля в руке:
— Вы уже видели этого душку — маленького кардинала? Завтра он будет освящать
статую девы Марии по проекту Крегерта. Ал, в Италии даже святые отцы очаровательны.
Кардинал просто душка.
Я уже с трудом ковылял, скорее я просто ползал; я выполз на балкон, чтобы подышать
воздухом родного города, но и это мне не помогло. Я слишком долго пробыл в Бонне, почти
два часа, а боннский воздух, если дышать им такой срок, теряет свои целебные свойства.
Я подумал, что, собственно говоря, они обязаны мне тем, что Мария осталась
католичкой. Несколько раз она переживала тяжелые кризисы, разочаровавшись в Кинкеле и
в Зоммервильде, а что касается Блотхерта, то этот субъект превратил бы в безбожника
самого Франциска Ассизского. Довольно долго она в церковь вообще не ходила и отнюдь не
собиралась со мной венчаться; на нее напало своего рода упрямство, и только через три года
после нашего отъезда из Бонна она опять стала посещать «кружок», хотя они зазывали ее все
время. Я сказал ей тогда, что разочарование — еще не резон. Если она считает это дело