Page 85 - Хождение по мукам. Хмурое утро

Чугай ответил:
– На интерес со мной не садись. Давай в козла.

Махно, с картами под столом, откинувшись, сидел спиной к двери, имея позади себя
свободное пространство (что немедленно и отметил Чугай). По левую руку его сидел
Рощин, по правую – Леон Черный, член секретариата конфедерации «Набат», –
клочковатый, неопределенного возраста, маленький, очень сухой, без легких в птичьей
груди, про которого только и подумаешь, что жив одним духом. Мятый пиджачок его был
обсыпан перхотью и седыми волосами, карты в рассеянности он развернул всем на виду.
Идя сюда, он приготовился к жестокой борьбе с Чугаем, намеревавшимся узурпировать
Махно и его армию, – явление, полное неисчерпанных возможностей. Мысли Леона
Черного были сосредоточенны, как динамит в жестянке. Несколько озадаченный тем,
что вместо генерального боя с большевиком ему приходится играть в козла, он
сбрасывал не те карты или ронял их под стол. Он уже четыре раза подряд остался
козлом. «Бээшка, бээшка, вонючий!» – кричал ему Махно, смеясь одной нижней частью
лица.
После каждой партии Махно обезьяньим движением протягивал руку к бутылке со
спиртом и наливал в чашки и рюмки, следя, чтобы все пили вровень. Разговор за столом
был самый пустой, будто и вправду собрались друзья коротать ненастный вечер, когда в
черные окна сечет дождь, а ветер, забравшись в голые тополя перед домом, качает их, и
свистит, и воет, как нечистая сила.
Махно выжидал. И Чугай спокойно выжидал, готовый ко всяким случайностям, особенно
когда по некоторым намекам хозяина понял, что этот четвертый за столом, молчаливый,
приличный, с синяками под глазами, седоголовый человек – деникинский офицер. По
всей видимости, первым должен был взорваться Леон Черный, он уже вытащил грязный
носовой платок, судорожно скатал его в клубочек и прикладывал к носу и глазам после
каждой рюмки спирту. Так оно и случилось.
– Еще в Париже мы начали спор с вашими большевиками, – ворчливо проговорил он,
взмахнув растопыренными картами в сторону Чугая. – Спор не кончен, и никто еще не
доказал, что Ленин прав. Вместо феодально-буржуазного государства создавать рабоче-
крестьянское!.. Но – государство, государство! Вместо одной власти – другую. Снять
барский кафтан и надеть сермяжный! И у них-то будет бесклассовое общество!
Он мелко засмеялся, прижимая платок к сухоньким губам. У Чугая на лице ничего не
отразилось, он только уставился на банку с омарами, придвинул ее и, – захватив вилкой
сколько влезло:

– А вы что предлагаете, интересно? Анархию, мать порядка?
– Разрушение! – зашипел на него без голоса, перехваченного спиртом, Леон Черный, и
клочки его сивой бородки ощетинились, как у барбоса. – Разрушение всего преступного
общества! Беспощадное разрушение, до гладкой земли, чтобы не осталось камня на
камне… Чтобы из проклятого семени снова не возродилось государство, власть, капитал,
города, заводы…
– Кто же у вас жить-то будет на пустом месте?

– Народ!
– Народ! – крикнул Махно, вытягиваясь к Чугаю. – Вольный народ!

– Что же с крику-то начинать, – проговорил Чугай, – тогда уже надо кончать стрельбой. –
Он взял бутылку и налил всем. (Леон Черный оттолкнул свою рюмку, она пролилась.) –
Взять да и развалить, это дело нехитрое. А вот как вы дальше намерены жить?

Леон Черный, – предупреждая ответ Нестора Ивановича:
– Наше дело: страшное, полное и беспощадное разрушение. На это уйдет вся энергия,
вся страсть нашего поколения. Вы в плену, матрос, в плену у бескрылого, трусливого
мышления. Как жить народу, когда разрушено государство? Хе-хе, как ему жить?