Page 19 - Один день Ивана Денисовича

послал он в инструменталку, где Павло получал инструмент. Четверых нарядил снег
чистить около ТЭЦ, и у входа там в машинный зал, и в самом машинном зале, и на
трапах. Еще двоим велел в зале том печь топить – углем и досок спереть, поколоть. И
одному цемент на санках туда везти. И двоим воду носить, а двоим песок, и еще одному
из-под снега песок тот очищать и ломом разбивать.

И после всего того остались ненаряженными Шухов да Кильдигс – первые в бригаде
мастера. И, отозвав их, бригадир им сказал:

– Вот что, ребята! (А был не старше их, но привычка такая у него была – «ребята».) С
обеда будете шлакоблоками на втором этаже стены класть, там, где осенью шестая
бригада покинула. А сейчас надо утеплить машинный зал. Там три окна больших, их в
первую очередь чем-нибудь забить. Я вам еще людей на помощь дам, только думайте,
чем забить. Машинный зал будет нам и растворная и обогревалка. Не нагреем –
померзнем, как собаки, поняли?
И может быть, еще б чего сказал, да прибежал за ним Гопчик, хлопец лет шестнадцати,
розовенький, как поросенок, с жалобой, что растворного ящика им другая бригада не
дает, дерутся. И Тюрин умахнул туда.
Как ни тяжко было начинать рабочий день в такой мороз, но только начало это, и важно
было переступить только его.
Шухов и Кильдигс посмотрели друг на друга. Они не раз уж работали вдвоем и уважали
друг в друге и плотника и каменщика. Издобыть на снегу на голом, чем окна те зашить,
не было легко. Но Кильдигс сказал:
– Ваня! Там, где дома сборные, знаю я такое местечко – лежит здоровый рулон толя. Я ж
его сам и прикрыл. Махнем?
Кильдигс хотя и латыш, но русский знает, как родной, – у них рядом деревня была
старообрядческая, сыздетства и научился. А в лагерях Кильдигс только два года, но уже
все понимает: не выкусишь – не выпросишь. Зовут Кильдигса Ян, Шухов тоже зовет его
Ваня.

Решили идти за толем. Только Шухов прежде сбегал тут же в строящемся корпусе
авторемонтных взять свой мастерок. Мастерок – большое дело для каменщика, если он
по руке и легок. Однако на каждом объекте такой порядок: весь инструмент утром
получили, вечером сдали. И какой завтра инструмент захватишь – это от удачи. Но
Шухов однажды обсчитал инструментальщика и лучший мастерок зажилил. И теперь
каждый вечер он его перепрятывает, а утро каждое, если кладка будет, берет. Конечно,
погнали б сегодня 104-ю на Соцгородок – и опять Шухов без мастерка. А сейчас камешек
отвалил, в щелку пальцы засунул – вот он, вытянул.
Шухов и Кильдигс вышли из авторемонтных и пошли в сторону сборных домов. Густой
пар шел от их дыхания. Солнце уже поднялось, но было без лучей, как в тумане, а по
бокам солнца вставали, кесь, столбы.
– Не столбы ли? – кивнул Шухов Кильдигсу.

– А нам столбы не мешают, – отмахнулся Кильдигс и засмеялся. – Лишь бы от столба до
столба колючку не натянули, ты вот что смотри.

Кильдигс без шутки слова не знает. За то его вся бригада любит. А уж латыши со всего
лагеря его почитают как! Ну, правда, питается Кильдигс нормально, две посылки
каждый месяц, румяный, как и не в лагере он вовсе. Будешь шутить.
Ихьего объекта зона здорова – пока-а пройдешь через всю. Попались по дороге из 82-й
бригады ребятишки – опять их ямки долбать заставили. Ямки нужны невелики:
пятьдесят на пятьдесят и глубины пятьдесят, да земля та и летом, как камень, а сейчас
морозом схваченная, пойди ее угрызи. Долбают ее киркой – скользит кирка, и только
искры сыплются, а земля – ни крошки. Стоят ребятки каждый над своей ямкой,
оглянутся – греться им негде, отойти не велят, – давай опять за кирку. От нее все тепло.
Увидел средь них Шухов знакомого одного, вятича, и посоветовал: