Page 14 - Живые и мертвые

на Буге, за Бугом были фашисты, в воздухе пахло войной, и он считал, что коммунисты в
таких случаях не отказываются служить в армии.
И вот, когда случилось то, во имя чего он остался служить в армии, когда началась
война с фашизмом, он вдруг с самого начала оказался не в своей части, не на своем месте,
каким-то перекати-поле, человеком, бессмысленно сующим свои документы, ищущим свою
неизвестно где находящуюся редакцию, а теперь в поисках ее даже, как дезертир, бредущим
вспять от фронта.
Он и после смерти пограничника все равно твердо решил добираться до Могилева, раз
сказано, что там Политуправление фронта. Но если это вранье, он так же твердо решил
больше ничего не искать и проситься политруком в первую же стрелковую часть, какую
встретит.
С утра он, как и вчера вечером, много раз поднимал руку, но опять ни одна машина так
и не остановилась. И он, плюнув и уже не оглядываясь на машины, весь остальной день
упрямо шел по шоссе, то отдаваясь своим тяжелым мыслям, то ни о чем не думая, только
устало передвигая свинцовые ноги.
Наверное, в конце концов он так и дошел бы пешком до самой Орши, если бы уже
вечером возле него не остановился грузовик.
– Куда идете, политрук? – спросил сидевший в кабине полковник.
– В Оршу! – угрюмо сказал Синцов.
– Почему пешком идете?
– Голосовал, да надоело, – все так же угрюмо ответил Синцов. – Не берут, сволочи!
– Да, сволочей хватает, – сказал полковник, – хотя и меньше, чем можно было бы
предполагать в такой обстановочке. Дайте-ка ваши документы!
Синцов равнодушно протянул полковнику документы. Полковник быстро взглянул на
них и отдал обратно.
– Садитесь в кузов.
Через час бешеной езды они оказались в Орше. Машина у полковника была чужая,
взятая под честное слово только до Орши. Он так же, как и Синцов, добирался в Могилев и
от Орши рассчитывал доехать до Могилева поездом. Синцов зашел вместе с полковником к
коменданту города. Комендатура помещалась в подвале школы. За столами у телефонов
сидели обалдевшие от крика майор – комендант города – и еще два
майора-железнодорожника.
– Будет ли поезд на Могилев? – спросил полковник.
Комендант, которого он спрашивал, в этот момент, бросив трубку одного телефона,
кинулся к другому, но полковник крепкой рукой схватил его за плечо и насильно повернул
лицом к себе.
– Отвечайте, я вас спрашиваю: будет ли поезд на Могилев и когда?
– Сейчас, товарищ полковник! – охрипшим голосом сказал майор. – Должен быть… – И
кинулся к телефону, по которому его вызывали. Чем дольше он слушал, тем все более
ожесточенным делалось его лицо. Наконец он мрачно выругался и швырнул трубку. – Не
будет поезда, товарищ полковник! Вот, пожалуйста, извольте радоваться, только что
сообщили: разбомбили поезд с боеприпасами. Оба пути разрушены. Не будет никакого
поезда на Могилев!
– Ладно, черт с ним, – спокойно сказал полковник Синцову. – Эти все равно сами
ничего не знают, все у них только и делает, что летит и рвется, а проехать, наверное,
преспокойно можно. Пошли на станцию, там добьемся толку.
Но и на станции толку добиться было не так-то просто: свет не горел, военный
комендант и начальник станции говорили таинственным шепотом, что им пока ничего не
известно. Наконец полковник поймал какого-то железнодорожника, который тоже шепотом,
как о большой тайне, сказал, что на путях за водокачкой формируется товарный состав на
Могилев.
– Пошли! – сказал полковник.