Page 7 - Живые и мертвые

На окраине Борисова над их головами, строча из пулеметов, пронесся немецкий
истребитель. Их не убило и не ранило, но от борта грузовика полетели щепки. Синцов,
опомнившись от страха, бросившего его лицом на пропахшее бензином дно грузовика, с
удивлением вытащил вершковую занозу, через гимнастерку воткнувшуюся ему в
предплечье.
Потом оказалось, что в трехтонке кончается бензин, и они, прежде чем искать
начальника гарнизона, поехали по шоссе в сторону Минска, на нефтебазу.
Там они застали странную картину: лейтенант – начальник нефтебазы – и старшина
держали под двумя пистолетами майора в саперной форме. Лейтенант кричал, что он скорее
застрелит майора, чем позволит ему подорвать горючее. Немолодой майор, с орденом на
груди, держа руки вверх и дрожа от досады, объяснял, что приехал сюда не подрывать
нефтебазу, а лишь выяснить возможности ее подрыва. Когда наконец пистолеты были
опущены, майор со слезами ярости на глазах стал кричать, что это позор – держать под
пистолетом старшего командира. Чем кончилась эта сцена, Синцов так и не узнал.
Лейтенант, угрюмо слушавший выговор майора, буркнул, что начальник гарнизона
находится в казармах танкового училища, недалеко отсюда, в лесу, и Синцов поехал туда.
В танковом училище все двери были распахнуты настежь – и хоть шаром покати!
Только на плацу стояли две танкетки с экипажами. Они были оставлены здесь впредь до
дальнейших распоряжений. Но этих распоряжений уже сутки не поступало. Толком никто
ничего не знал. Одни говорили, что училище эвакуировано, другие – что оно ушло в бой.
Начальник Борисовского гарнизона, по слухам, находился где-то на Минском шоссе, но не
по эту сторону Борисова, а по ту.
Синцов и капитан вернулись в Борисов. Комендатура грузилась. Комендант охрипшим
голосом прошептал, что есть приказ маршала Тимошенко оставить Борисов, отойти за
Березину и там, не пуская немцев дальше, защищаться до последней капли крови.
Артиллерийский капитан недоверчиво сказал, что комендант порет какую-то
отсебятину. Однако комендатура грузилась, и едва ли это делалось без чьего-то приказа. Они
снова выехали на своем грузовике за город. Поднимая тучи пыли, по шоссе шли люди и
машины. Но теперь все это двигалось уже не в разные стороны, а в одну – на восток от
Борисова.
У въезда на мост в толчее стоял громадного роста человек, без фуражки, с наганом в
руке. Он был вне себя и, задерживая людей и машины, надорванным голосом кричал, что он,
политрук Зотов, должен остановить здесь армию и он остановит ее и расстреляет каждого,
кто попробует отступить!
Но люди двигались и двигались мимо политрука, проезжали и проходили, и он
пропускал одних, для того чтобы остановить следующих, засовывал за пояс наган, брал
кого-то за грудь, потом отпускал, опять хватался за наган, поворачивался и снова яростно, но
бесполезно хватал кого-то за гимнастерку…
Синцов и капитан остановили машину в редком прибрежном лесу. Лес кишел людьми.
Синцову сказали, что где-то рядом есть какие-то командиры, которые формируют части. И в
самом деле, на опушке леса распоряжалось несколько полковников. На трех грузовиках с
откинутыми бортами составляли списки людей, из них формировались роты и под командой
тут же, на месте, назначенных командиров отправляли налево и направо вдоль Березины. На
других грузовиках лежали груды винтовок, их раздавали всем, кто записывался, но не был
вооружен. Синцов тоже записался; ему досталась винтовка с примкнутым штыком и без
ремня, ее все время приходилось держать в руке.
Один из распоряжавшихся полковников, лысый танкист с орденом Ленина, ехавший из
Москвы в одном вагоне с Синцовым, посмотрел его отпускной билет, удостоверение
личности и ядовито махнул рукой: какая, мол, сейчас к черту газета, – но тут же приказал,
чтобы Синцов далеко не отходил: для него, как для интеллигентного человека, найдется
дело. Полковник именно так странно и выразился – «как для интеллигентного человека».
Синцов, потоптавшись, отошел и сел в ста шагах от полковника, возле своей трехтонки. Что