Page 149 - Мастер и Маргарита

Она стала жадно глотать икру.
Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил его, поперчил, съел и после этого так
залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все зааплодировали.
После второй стопки, выпитой Маргаритой, свечи в канделябрах разгорелись поярче, и
в камине прибавилось пламени. Никакого опьянения Маргарита не чувствовала, кусая
белыми зубами мясо, Маргарита упивалась текущим из него соком и в то же время смотрела,
как Бегемот намазывает горчицей устрицу.
— Ты еще винограду сверху положи, — тихо сказала Гелла, пихнув в бок кота.
— Попрошу меня не учить, — ответил Бегемот, — сиживал за столом, не беспокойтесь,
сиживал!
— Ах, как приятно ужинать вот этак, при камельке, запросто, — дребезжал Коровьев,
— в тесном кругу…
— Нет, Фагот, — возражал кот, — бал имеет свою прелесть и размах.
— Никакой прелести в нем нет и размаха тоже, а эти дурацкие медведи, а также и
тигры в баре своим ревом едва не довели меня до мигрени, — сказал Воланд.
— Слушаю, мессир, — сказал кот, — если вы находите, что нет размаха, и я
немедленно начну придерживаться того же мнения.
— Ты смотри! — ответил на это Воланд.
— Я пошутил, — со смирением сказал кот, — а что касается тигров, то я велю их
зажарить.
— Тигров нельзя есть, — сказала Гелла.
— Вы полагаете? Тогда прошу послушать, — отозвался кот и, жмурясь от
удовольствия, рассказал о том, как однажды он скитался в течение девятнадцати дней в
пустыне и единственно, чем питался, это мясом убитого им тигра. Все с интересом
прослушали это занимательное повествование, а когда Бегемот кончил его, все хором
воскликнули:
— Вранье!
— И интереснее всего в этом вранье то, — сказал Воланд, — что оно — вранье от
первого до последнего слова.
— Ах так? Вранье? — воскликнул кот, и все подумали, что он начнет протестовать, но
он только тихо сказал: — История рассудит нас.
— А скажите, — обратилась Марго, оживившаяся после водки, к Азазелло, — вы его
застрелили, этого бывшего барона?
— Натурально, — ответил Азазелло, — как же его не застрелить? Его обязательно надо
было застрелить.
— Я так взволновалась! — воскликнула Маргарита, — это случилось так неожиданно.
— Ничего в этом нет неожиданного, — возразил Азазелло, а Коровьев завыл и заныл:
— Как же не взволноваться? У меня у самого поджилки затряслись! Бух! Раз! Барон на
бок!
— Со мной едва истерика не сделалась, — добавил кот, облизывая ложку с икрой.
— Вот что мне непонятно, — говорила Маргарита, и золотые искры от хрусталя
прыгали у нее в глазах, — неужели снаружи не было слышно музыки и вообще грохота этого
бала?
— Конечно не было слышно, королева, — объяснил Коровьев, — это надо делать так,
чтобы не было слышно. Это поаккуратнее надо делать.
— Ну да, ну да… А то ведь дело в том, что этот человек на лестнице… Вот когда мы
проходили с Азазелло… И другой у подъезда… Я думаю, что он наблюдал за вашей
квартирой…
— Верно, верно! — кричал Коровьев, — верно, дорогая Маргарита Николаевна! Вы
подтверждаете мои подозрения. Да, он наблюдал за квартирой. Я сам было принял его за
рассеянного приват-доцента или влюбленного, томящегося на лестнице, но нет, нет! Что-то
сосало мое сердце! Ах! Он наблюдал за квартирой! И другой у подъезда тоже! И тот, что был