Page 197 - Мастер и Маргарита

нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза. Воланд перестал быть
видим во мгле.

Глава 30

ПОРА! ПОРА!

— Ты знаешь, — говорила Маргарита, — как раз когда ты заснул вчера ночью, я читала
про тьму, которая пришла со средиземного моря… И эти идолы, ах, золотые идолы. Они
почему-то мне все время не дают покоя. Мне кажется, что сейчас будет дождь. Ты
чувствуешь, как свежеет?
— Все это хорошо и мило, — отвечал мастер, куря и разбивая рукой дым, — и эти
идолы, бог с ними, но что дальше получится, уж решительно непонятно!
Разговор этот шел на закате солнца, как раз тогда, когда к Воланду явился Левий
Матвей на террасе. Окошко подвала было открыто, и если бы кто-нибудь заглянул в него, он
удивился бы тому, насколько странно выглядят разговаривающие. На Маргарите прямо на
голое тело был накинут черный плащ, а мастер был в своем больничном белье. Происходило
это оттого, что Маргарите решительно нечего было надеть, так как все ее вещи остались в
особняке, и хоть этот особняк был очень недалеко, конечно, нечего было и толковать о том,
чтобы пойти туда и взять там свои вещи. А мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу,
как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед Маргаритой
ту мысль, что вот-вот начнется какая-то совершеннейшая чепуха. Правда, он был выбрит
впервые, считая с той осенней ночи (в клинике бородку ему подстригали машинкой).
Комната также имела очень странный вид, и что-нибудь понять в хаосе ее было очень
трудно. На ковре лежали рукописи, они же были и на диване. Валялась какая-то книжка
горбом в кресле. А на круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло несколько
бутылок. Откуда взялись все эти яства и напитки, было неизвестно и Маргарите и мастеру.
Проснувшись, они все это застали уже на столе.
Проспав до субботнего заката, и мастер, и его подруга чувствовали себя совершенно
окрепшими, и только одно давало знать о вчерашних приключениях. У обоих немного ныл
левый висок. Со стороны же психики изменения в обоих произошли очень большие, как
убедился бы всякий, кто мог бы подслушать разговор в подвальной квартире. Но подслушать
было решительно некому. Дворик-то этот был тем и хорош, что всегда был пуст. С каждым
днем все сильнее зеленеющие липы и ветла за окном источали весенний запах, и
начинающийся ветерок заносил его в подвал.
— Фу ты черт, — неожиданно воскликнул мастер, — ведь это, подумать только, — он
затушил окурок в пепельнице и сжал голову руками, — нет, послушай, ты же умный человек
и сумасшедшей не была. Ты серьезно уверена в том, что мы вчера были у сатаны?
— Совершенно серьезно, — ответила Маргарита.
— Конечно, конечно, — иронически заметил мастер, — теперь, стало быть, налицо
вместо одного сумасшедшего двое! И муж и жена. — Он воздел руки к небу и закричал: —
Нет, это черт знает что такое, черт, черт, черт!
Вместо ответа Маргарита обрушилась на диван, захохотала, заболтала босыми ногами
и потом уж вскричала:
— Ой, не могу! Ой, не могу! Ты посмотри только, на что ты похож!
Отхохотавшись, пока мастер сердито поддергивал больничные кальсоны, Маргарита
стала серьезной.
— Ты сейчас невольно сказал правду, — заговорила она, — черт знает, что такое, и
черт, поверь мне, все устроит! — глаза ее вдруг загорелись, она вскочила, затанцевала на
месте и стала вскрикивать: — Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива, что вступила
с ним в сделку! О, дьявол, дьявол! Придется вам, мой милый, жить с ведьмой. — После этого
она кинулась к мастеру, обхватила его шею и стала его целовать в губы, в нос, в щеки.