Page 122 - Пастух и пастушка

Неповоротливая и молчаливая медсестра не стала отмачивать
ссохшиеся
рыжие бинты, отодрала их, будто фанеру, с плеча Бориса, промокнула
тампоном
ударившую кровь из раны, дала ему таблетку, оглянулась воровато и сама
съела
такую же. Бориса начало укутывать кудельно-волокнистым сном, у сестры
тоже
затуманились глаза, губы ее сделались мокрые, сонно распяленные.
Врач в старомодных очках с позолоченной оправой, за которой остро и
сердито мерцали влажные глаза, расшевелил Бориса, постукав его по
плечу
кулаком, спросил, где отдается боль. Борис вяло сказал: "Не знаю",- потому
что боль отозвалась везде.
Врач озадаченно глянул на больного:
- Наклюкаться где-то успел, сердечный,- и потыкал в рану зондом.
Кровь потекла бойчее, защекотала струйкой спину, живот. Бориса
понесло
со стола. Ему сделали укол, потерли виски нашатырным спиртом и
разрезали
плечо крест-накрест.
Через неделю, от силы через две - заверила лейтенанта старшая сестра
медсанбата,- он снова будет в строю. Что-то тут не так: ранение в плечо
простым не бывает, при нем ни тряхнуться, ни ворохнуться - болит все. Да
пусть - не все ли равно, где валяться, лишь бы покойно было. Борис не

горлопанил, не ругался, эвакуации не требовал, привыкнув к боли, лежал в
палатке или ехал в санбатовской машине, смотрел в небо, и жалостный,
устойчивый покой пеленал его младенческой полудремою.
В солнечный незнойный день, когда из лесу тянуло снегом, из логов, где
еще серели обмылки сугробов,- талой водой и горьковато-медовым
запахом
цветущей ивы, Борис выполз из палатки в бельишке, зашитом на животе,
бросил
чиненое одеяло на землю, опустился на него. Он сидел, прислонившись к
чешуйчатому стволу дерева, названия которого не знал.
Мирно ему было. Деловито жужжа, вспыхивая крыльями на солнце,
полосами
тянули пчелы, оседали на распустившийся ивняк. Ивы гудели, шевелились
от
пчел, казалось, курились они, разбрасывая искры по сторонам.
Под хмельное гудение пчел, переклик пичужек, возившихся над
головой,
под трещание аиста, который ходил по полю, пьяно качаясь, замирая на
одной