Page 125 - Пастух и пастушка
P. 125

будет  еще лет  десять-двадцать,  пока тот не помрет  от надсады и
                  домашнего
                  угнетения.
                       - Я  не хочу вашего  двоедушного милосердия! -  глядя прямо в
                  надменный
                  лик сестры,  отчетливо  произнес  Борис  и,  вовсе  уж  задушенный  яростью,
                  добавил:-Уходите! Иначе я сорву с себя ваши бинты...
                       - Попробуй! - начала старшая сестра.
                       - Уходите!..
                       Врач,  умоляюще  глядя  на  старшую сестру, теснил следовавшую  за  ним
                  челядь к дверям.
                       - Успокойтесь, успокойтесь!..
                       -  Привязать этого героя к койке! Сделать  укол! - громко, чтобы слышно
                  было раненым в других палатках, обьявила старшая сестра.
                       "Господи! Это  -  женщина?!" - чувствуя,  как опадает гнев, опустошенно
                  спрашивал себя Борис.
                       -  Вот,  достукался!..- проворчал кто-то из раненых.- Через  тебя и нам
                  жизни не даст эта пэпэжэ в белом халате.
                       С  Бориса сдернули одеяло. Дежурная сестра наполненным шприцем
                  целилась
                  в него, сжимая  в  пальцах левой руки  смоченную  ватку.  Лейтенант
                  покорно
                  подставил себя под укол.
                       - Не надо привязывать. Пожалуйста...
                       Украдкой прикрыв его одеялом, дежурная сестра громко сказала в

                  приемной
                  палатке, что все она исполнила, как  велено было. Так-то, мол, оно надежней.
                  Распустились, понимаешь, эти раненые, спасу нет.
                       Уже отмякший  от укола, слипающимся сознанием  Борис отметил:  "Да-а,
                  и
                  это тоже женщина!.."
                       Проснулся  он  вялый,  совсем  обессиленный.  На  улице  крапал  дождь,
                  цыпушкой поклевывая  палатку. Дальний  шум леса слышался, шуршание
                  ползущего
                  по оврагам снега, голос кукушки.
                       Поздней  ночью в  палатку завернул врач.  Был он  в шинели,  в пилотке,
                  осевшей  до  ушей.  Голенища  сапог  на  нем  глянцевито блестели,  к
                  мокрым
                  передкам  пристали прошлогодние истлевшие  листья. Отчего-то  все
                  обостренно
                  видел и слышал после нервной вспышки Борис.
                       -  Не  спите?  -  убрав полу  сырой  шинели,  врач  присел  на  кровать
                  лейтенанта, протер очки и  объявил сухо:- Я назначил вас на эвакуацию. У
                  вас
   120   121   122   123   124   125   126   127   128   129   130