Page 71 - Пастух и пастушка
P. 71

деревянном решетье  прожаривалось  белье,  гимнастерки  и штаны.
                  Солдатня в
                  валенках,  в  шапках и  шинелях плясала вокруг костров.  Так будет  полчаса.
                  Затем белье и гимнастерки - на себя, шинели, валенки и шайки - в бочку.
                       Миротворно постукивали движки. Буксовали  машины. В полях темнели
                  пятна
                  сгоревших  скирд  соломы.  Возле   густого  бора,  вздымающегося  по
                  склону
                  некрутого  косолобка,  стояли   закрытые  машины  и  палатки  санрот.  Здесь
                  показывали  кино на простыне, прикрепленной  к  стволам сосен.  Лейтенант
                  и
                  старшина  немного  задержались,  посмотрели,  как развеселый  парень
                  Антоша
                  Рыбкин, напевая песни, запросто  дурачил и  побеждал  затурканных,
                  суетливых
                  врагов.
                       Зрители чистосердечно радовались успехам киношного вояки.
                       Сами они находились на совсем другой войне.
                       "Идем в крови и пламени, в пороховом дыму".
                       Скрипели и скрипели шаги по снегу.  Тянулись и тянулись колонны
                  пленных
                  по  дороге,  отмеченных  реденькими  столбами  с  обрезью  вислых
                  проводов,
                  втянутых  в  снег. Столбы  либо уронены  и  унесены на дрова,  либо внаклон,
                  редко-редко  где  одиноким   истуканчиком   торчал  сам   по   себе   бойкий

                  подбоченившийся столбик.
                       Старшину  и Бориса согнали на обочину дороги "студебеккеры".  В
                  машинах
                  плотно, один к одному,  сидели, замотанные  шарфами, подшлемниками,
                  тряпьем,
                  пленные.  Все с  засунутыми в  рукава руками,  все согбенные, все  одинаково
                  бесцветные и немые.
                       - Ишь,- ругался Мохнаков,- фрицы на  машинах, а мы  пешком! Хочь
                  дома,
                  хочь в плену, хочь бы на том свете...
                       - Часы-то взял?
                       - Не, выбросил.
                       Вечер  медленно опускался. Радио где-то слышалось.  Синь  проступала
                  по
                  оврагам,  жилистой сделалась белая  земля. Тени от  одиноких  столбов
                  длинно
                  легли на поля. Под деревьями загустело. Даже в кювете настоялась синь.
                       Ходили саперы со щупами и тоже таскали за собой синие, бесплотные
                  тени.
   66   67   68   69   70   71   72   73   74   75   76