Page 74 - Пастух и пастушка

спятить можно. Люди как люди, живут, воюют, спят, врага добивают,
победу
добывают, о доме мечтают, а я? "Книжков начитался!" Правильно
Пафнутьев,
правильно, ни к чему книжки читать, да и писать тоже. Без них убивать
легче,
жить проще!.."
Придерживаясь за стены, ощупью Борис пробрался в маленькую
комнатку. Не
открывая глаз, разделся, побросал амуницию куда-то во тьму, упал на
низкую
кровать.
Никакие потрясения не могли еще отнять стремления молодого тела к
отдыху и восполнению сил.
И снова виделся ему сон, снова длинный, снова нелепый, но этот
начинался хорошо, плавно, и, узнавая этот сон-воспоминание, лейтенант
охотно
ему отдался, смотрел будто кино в школьном клубе: земля, залитая водою,
без
волн, без трещин и даже без ряби. Чистая-чистая вода, над нею чистое-
чистое
небо. И небо и вода оплеснуты солнцем. По воде идет паровоз, тянет
вагоны,
целый состав, след, расходясь на стороны, растворяется вдали. Море без
конца

и края, небо, неизвестно где сливающееся с морем. И нет конца свету. И нет
ничего на свете. Все утопло, покрылось толщей воды.
Паровоз вот-вот ухнет в глубину, зашипит головешкою, и коробочки
вагонов, пощелкивая, ссыплются туда же вместе с людьми, с печами, с
нарами и
солдатскими пожитками. Вода сомкнется, покроет гладью то место, где
шел
состав. И тогда мир этот, залитый солнцем, вовсе успокоится, будет вода,
небо, солнце - и ничего больше! Зыбкий мир, без земли, без леса, без травы.
Хочется подняться и лететь, лететь к какому-нибудь берегу, к какой-нибудь
жизни.
Но тело приросло к чему-то, вкоренилось. Ощущением безнадежности,
пустоты наполнилось все вокруг. Усталые птицы, изнемогая в
беспрерывном
полете, падали на крыши вагонов, громко бухали крыльями по железу.
Их
закруживало, бросало в двери, они шарахались по вагону.
И опять тот человек из бани, нагой, узластый, явился, начал махать
веником, гоняться за птицами, сшибал их веником, свертывал им головы,
бросал