Page 96 - Пастух и пастушка

- Вот,- откидывая рукой выбившиеся из-под платка волосы, заговорила
Люся, кивая на гимнастерку.- Ухаживать за любимым мужчиной,
оказывается, так
приятно! - и сокрушенно покачала головой: - Баба все-таки есть баба!
Никакое
равноправие ей не поможет...
Румяная, разгоревшаяся от утюга, очень домашняя и уютная была она
сейчас. Борис ладонью утер с лица ее пот, обнял, с уже отмягшей, восковой
страстью потянул к себе.
- Нельзя! Все встали! - уперлась она в его грудь руками.
Но Борис не выпускал ее.
- А если узнают?
- Солдаты хоть о немецком, хоть о нашем наступлении раньше главного
командования узнают, а уж про такое...
Борис одевался, Люся заплетала косу, когда за занавесками послышалось
деликатное, предупреждающее покашливание.
- Товарищ лейтенант, я насчет винишка! - раздался бойкий голос
Пафнутьева.- Если осталось, конечно.
- Есть, есть.
- Чо, без горючего зажигание не срабатывало?..
- Болтаешь много! - с напускной строгостью отозвался Борис.
"Ох, не оберешься теперь разговоров! Одобрять его будут солдаты, мол,
взводный-то у них - парень не промах, хотя с виду и мямля! Все
происшедшее
будет восприниматься солдатами как краткое боевое похождение

лейтенанта, и
он не сможет ничего поправить, и должен будет соглашаться, потакать
такому
настроению. Расспросы пойдут, как да чего оно было? И ох трудно,
невозможно
будет отвертеться от проницательных вояк!"
Борис просунул меж занавесок жбан, кружку.
- Шкалику не давать! Тебе и остальным тоже не ковшом.
- Ясненько! - Пафнутьев подморгнул взводному.
- Чего все мигаешь? Окривеешь ведь! - буркнул Борис.
Люся нарядилась в желтое платье. Черные цыганские ленты скатывались
по
ее груди, коса перекинута через плечо. Рукава платья тоже отделаны
черным.
На ногах мало надеванные туфли на твердом каблуке. Похожа была Люся
на
девочку-воструху, которая тайком добралась до маминого сундука и
натянула на
себя взрослые наряды. За спиной ее, на стеклах, переливалась изморозь,
росли