Page 30 - Пелагея
P. 30
Но разве вырубишь лес?
Маня-большая уже который год кормилась возле этих крестов. Она, как охотник свой
путик, регулярно, под каждый праздник, обегала кресты в округе.
Однако напрасно взвинчивала себя Пелагея — не сорвала свою злость на старухе.
Маня-большая не только не бросилась опрометью вон из избы, как это сделал бы каждый
на ее месте. Маня-большая даже не поморщилась. Села на прилавок к печи,
сарафанишко поверх матерчатых штанов в белую полоску выше колена вздернула, нога
на ногу, да еще и закурила.
Вот эта-то Манина наглость и отрезвила Пелагею, а то один бог знает, что и было бы: у
нее хорошие-то люди без спроса не курили в доме, так разве позволила бы она какому-то
огрызку!
Нет, подумала Пелагея, что-то у ней есть, не с пустыми руками пришла, коли барыней
расселась. И этак издалека — на прощуп — спросила:
— Что в мире-то ноне деется? Какими новостями живут люди?
— Да есть кое-чего. Не без того же, — уклончиво ответила Маня.
— Грызут друг друга?
— Пошто грызут? Кто грызет, а кто и радуется.
— Да, да, — вздохнула Пелагея, — верно это, верно. Кто и радуется.
— Давай дак не вздыхай. Ты и сама не без радостей.
— Я? — Пелагея от удивления даже приподнялась.
— Знамо дело.
— Что ты, что ты, плетня… Мужа схоронила, сама не могу…
Маня против этого не возражала.
Значит, об Альке вести, догадалась Пелагея, и так ей вдруг легко стало, будто лето
спустилось в избу.
Она быстро встала с постели.
— Вот ведь какое со мной горе! Гостья пришла, а я лежу как бревно. Ты уж прости,
прости меня, Марья Архиповна, недотепу, — неожиданно для себя заговорила она своим
прежним, полузабытым голосом, тем самым обволакивающим и радушным голосом,
против которого никто, даже сам Петр Иванович, не мог устоять. — Все одна да одна,
совсем из ума выжила. Нет, нет, Марья Архиповна! Мы сейчас за самоварчик да за
рюмочку — праздник сегодня. Да ты кури, кури, Маша, не стесняйся. Я, бывало, когда
хозяин во здоровье был, сама покупала папиросы. Да сапожки-то, может, снять, не томи
ты свою ножку, я валенки теплые с печи достану…
Новость, которую поведала Маня (конечно, после того, как опрокинула три рюмки, —
Пелагея сразу поняла, что насухо из старухи ничего не вырвешь), превзошла все ее
ожидания: Альке сельсовет выслал справку на паспорт.
— Да ты не врешь, Маша? Не перепутала чего? — переспросила Пелагея и — не могла
удержаться — всплакнула: ведь из-за этой самой справки она жизнь себе укоротила,
можно сказать, даже в постель слегла. К губану ходила, колхозного председателя
молила, Петра Ивановича жалобила — все без толку. «Не то время сейчас, — сказал ей
Петр Иванович. — Поворот молодежи в сторону деревни даден. Подожди». А как же
ждать? Девка в городе и без паспорта — да это хуже, чем в глухом лесу заблудиться.
И вот спала гора с плеч — Алька с паспортом.
— Да когда это было-то? — все еще до конца не веря, опять стала допытываться Пелагея.