Page 214 - Петр Первый

Из Таганрога вернулся Петр. Помрачнел, узнав о мелководье. Ветер лениво дул с юга.
Началась жара. С корабельных бортов капала смола. Дерево, плохо высушенное за зиму,
рассыхалось. Из трюмов выкачивали воду. Неподвижно, с убранными парусами, корабли
лежали в мареве зноя.

Приказано было выбросить в воду балласт. Вытаскивали из трюмов бочки с порохом и
солониной, перегружали на струги, везли в Таганрог. Корабли облегчались, вода в
Кутюрме продолжала спадать.

Двадцать второго июня в обеденный час шаутбенахт Юлиус Рез, выйдя, багровый и
тяжелый, из жаркой, как баня, кают-ком-пании – помочиться с борта, – увидел
вращающимся глазом на юго-западе быстро вырастающее серое облако. Справя нужду,
Юлиус Рез еще раз взглянул на облако, вернулся в кают-компанию, взял шляпу и шпагу
и сказал громко:

– Идет шторм.
Петр, адмиралы, капитаны выскочили из-за стола. Разорванные облака неслись в
вышину, из-за беловатой водной пелены поднимался мрак. Солнце калило железным
светом. Мертво повисли флаги, вымпелы, матросское белье на вантах. По всем судам
боцмана засвистали аврал – все наверх! Крепили паруса, заводили штормовые якоря.

Туча закрывала полнеба. Помрачились воды. Мигнул широкий свет из-за края.
Засвистало в снастях крепче, тревожнее. Защелкали вымпелы. Ветер налетел всею силой
в крутящихся, раскиданных обрывках тьмы. Заскрипели мачты, полетели сорванные с
вантов подштанники. Ветер мял воду, рвал снасти. Судорожно цеплялись за них матросы
на реях. Топали ногами капитаны, перекрикивая нарастающую бурю. Пенные волны
заплескались о борта. Треснуло небо раскатами, разрывающими душу ударами,
загрохотало, не переставая. Упали столбы огня.

Петр, без шляпы, со взвитыми полами кафтана, вцепясь в поручни, стоял на
вздымающейся, падающей корме. Как рыба, раскрыл рот, оглушенный, ослепленный.
Молнии падали, казалось, кругом корабля, в гребни волн. Юлиус Рез закричал ему в ухо:

– Это ничего. Сейчас будет самый шторм.
.. . . . . . . . . . . .

Шторм пролетел, натворив много бед. Молнией убило двух матросов на берегу. Порвало
якорные канаты, сломило несколько мачт, повыкидало на берег, затопило много мелких
судов. Но зато установился крепкий зюйд-вест: то, что и надо было.
Вода в Кутюрме быстро поднималась. На рассвете начали выводить суда. Полсотни
гребных стругов, подхватив на длинных бечевах, повели первым «Крепость». От вехи к
вехе, ни разу не царапнув килем, он вышел через Кутюрму в Азовское море, выстрелил
из пушки и поднял личный флаг капитана Памбурга.

В тот же день вывели наиболее глубоко сидящие корабли: «Апостол Петр», «Воронеж»,
«Азов», «Гут Драгерс» и «Вейн Драгерс». Двадцать седьмого июня весь флот стал на
якоре перед бастионами Таганрога.
Здесь, под защитой мола, начали заново конопатить, смолить и красить рассохшиеся
суда, исправлять оснастку, грузить балластом. Петр целыми днями висел в люльке на
борту «Крепости», посвистывая, стучал молотком по конопати. Либо, выпятив поджарый
зад в холщовых замазанных штанах, лез по выбленкам на мачту – крепить новую рею.
Либо спускался в трюм, где работал Федосей Скляев (поругавшийся до матерного лая с
Джоном Деем и Осипом Наем). Он подводил хитрое крепление кормовых шпангоутов.
– Петр Ликсеич, вы мне уж не мешайте, для бога, – неласково говорил Федосей, – плохо
получится мое крепление, – отрубите голову, воля ваша, только не суйтесь под руку…
– Ладно, ладно, я помогу только…

– Идите помогайте вон Аладушкину, а то мы с вами только поругаемся…
Работали весь июль месяц. Шаутбенахт Юлиус Рез делал непрестанные ученья судовым