Page 306 - Петр Первый

лагерь гудит. Честят генералов – ну-ну… Один – слышу: «Прапорщику, говорит, первую
пулю…»

– Генералы! (У Петра замерцали глаза.) С хоругвями по стенам ходить! Воеводы…
Старые дрожжи…

Тогда Алексашка сказал осторожно, – запустил глазом:
– Петр Алексеевич… Отдай войско мне на эти три дня… Ей-ей. А?

Будто не расслышав, Петр полез в карман за кисетом. Сопя, уминал пальцами крошки
табаку:

– Главнейшим начальником с завтрашнего дня имеет быть герцог фон Круи. Дурак
изрядный, но дело знает по-европейски, – боевой… И наши иностранцы при нем будут
бодрее…Ты соберись, слышь, до свету – поедем…

Сопел. Придвинув свечу, раскуривал, Алексашка спросил тихо:
– Петр Алексеевич, куда поедем?

– В Новгород.
Петр взглянул наконец в раскрытые чрезмерным изумлением прозрачно-синие глаза
Алексашки. Вдруг густо начал багроветь (надулась жилка поперек вспотевшего лба) –
и, – сдерживая гнев:

– Тому мальчишке терять нечего, а мне есть чего… Думаешь – под Нарвой начало и
конец? Войне начало только… Должны одолеть… А с этим войском не одолеем… Понял
ты? Начинать надо с тылу, с обозных телег… Скакать со шпагой – последнее дело… Дура,
храбрее Карла хочешь быть? Опусти глаза! (Бешенство метнулось по лицу его.) Не моги
смотреть на меня!

Алексашка не послушал, не опустил глаза, от жгучего стыда наливались слезы, капля
поползла по натянутой щеке. Петр узкими зрачками впился в него. Оба не дышали. Петр
вдруг усмехнулся. Отвалясь к стене, глубоко засунул руки в карманы.

– «Мин херц», – передразнил Алексашкиным голосом. – Сердечный друг… За меня
стыдно стало? Подожди, еще чего случится, – все морду отворотят. Карла испугался…
Войско бросил… В Новгород ускакал, все равно как тогда – к Троице… Ладно… Вытри
личико. Поди встреть – господа генералы пожаловали…

.. . . . . . . . . . . .
Окрики часовых. Топот подков по мерзлой земле. За окном – свет факелов. Звеня
шпорами, вошел герцог и генералы – красные от ветра, встревоженные, – что случилось
в такой поздний час?.. Петр кивнул им, подойдя к герцогу, обнял. Показал Меньшикову –
взять свечу – и пошел за дощатую переборку в чулан.

Здесь Меньшиков поставил свечу на столик, заваленный бумагами, засыпанный табаком.
Все стояли. Петр сел, взял листок, шевеля губами, строго перечел про себя
присыпанные золой, исчерканные строки. Кашлянул и, – ни на кого не глядя:

«Ин готснам, во имя божье, – начал читать суровым, твердым голосом. – Понеже его
царское величество ради нужнейших дел отъезжает от войска, того ради вручаем мы
войско его княжеской пресветлости герцогу фон Круи по нижеследующим статьям…
(Герцог, стоя у самого стола, задергал ляжкой. Петр посмотрел на его тощую ляжку в
белой лосине, потом – на сухие руки, обхватившие золотую рукоять сабли.) Первая
статья: его пресветлейшество имеет быть главнейшим начальником… Второе: все
генералы, офицеры, даже и до солдата имеют быть под его командой, как самому его
царскому величеству… Третье… (Поднял голос.) Добывать немедленно Нарву и Иван-
город всячески… Четвертое… За ослушание генералов, офицеров и солдат чинить над
ними расправу, яко над подданными своими даже и до смерти…»

Мимо герцога стал смотреть на генералов: Вейде согласительно кивал, князь Трубецкой
вспух вспотевшим лицом, у Бутурлина седые стриженые волосы задвигались над низким