Page 258 - Поднятая целина

она перешла в наступление:
— Это не ты, муженек, нынешней ночью на пятки мне наступал, когда я ходила за
хутор?
— Угадала все-таки? — Губы Макара чуть тронула еле заметная усмешка.
— Нет, не угадала в потемках, и напужал ты меня, миленочек, до смерти! Потом уже,
когда в хутор прибегла, догадалась, что это ты.
— Чего же ты, такая храбрая стерва, испужалась? — грубо спросил Разметнов, стараясь
умышленной грубостью прогнать очарование, навеянное на него вызывающей красотой
Лушки.
Она подбоченилась, обожгла его неистовым взглядом:
— Ты меня не стерви! Ты пойди своей Маринке скажи этакое слово, может, Демид
Молчун морду тебе набьет как следует. А меня обидеть просто, у меня заступников при мне
нету…
— У тебя их больше чем надо, — усмехнулся Разметнов.
Но Лушка, уже не обращая на него ни малейшего внимания, спросила Макара:
— А чего ты за мной шел? Чего тебе от меня надо? Я — вольная птица, куда хочу, туда
и лечу. А ежели бы со мной дружечка мой Давыдов шел, так он не поблагодарил бы тебя за
то, что ты наши следы топчешь!
У Макара заиграли под побледневшими скулами крутые желваки, но он огромным
усилием воли сдержался, промолчал. В кухне отчетливо послышалось, как хрустнули его
сжатые в кулаки пальцы. Разметнов поспешил прекратить разговор, уже начавший
принимать опасный оборот:
— Поговорили, и хватит! Собирайтесь, ты, Лукерья, и ты, Алексеевна. Вы арестованы,
и зараз повезем вас в район.
— За что это? — осведомилась Лушка.
— Там узнаешь.
— А ежели я не поеду?
— Свяжем, как овцу, и повезем. И побрыкаться не дадим. Ну, живо.
Несколько секунд Лушка стояла в нерешительности, а затем попятилась и неуловимым
движением ловко скользнула в дверь, захлопнула ее за собой, попыталась изнутри накинуть
крючок на дверной пробой. Но Макар вовремя и без особого усилия рванул на себя дверь,
вошел в горницу, предупредил, повысив голос:
— С тобой не шутки шутят! Одевайся и не вздумай убегать. Я за тобой не погонюсь,
тебя дуру, пуля догонит. Ясно?
Тяжело дыша, Пушка села на смятую постель.
— Выйди, я одеваться буду.
— Одевайся. Совеститься нечего: я тебя всякую повидал.
— Ну и черт с тобой, — беззлобно и устало сказала Лушка.
Она сбросила с себя ночную рубашку и юбку, нагая и прекрасная собранной, юной
красотой, непринужденно прошла к сундуку, открыла его. Макар не смотрел на нее:
равнодушный и как бы застывший взгляд его был устремлен в окно…
Через пять минут Лушка, одетая в скромное ситцевое платье, сказала:
— Я готова, Макарушка. — И подняла на Макара присмиревшие и чуточку
опечаленные глаза.
В кухне одетая Алексеевна спросила:
— Дом-то на кого оставлю? Корову кто будет доить? За огородом глядеть?
— Об этом уже мы побеспокоимся, тетушка, и к твоему возвращению все будет в
порядке, как и зараз, — успокоил ее Разметнов.
Они вышли во двор, уселись в бричку. Разметнов разобрал вожжи, свирепо взмахнул
кнутом и с места погнал лошадей крупной рысью. Возле сельсовета он остановился,
соскочил с брички.
— Ну, бабочки, слазьте! — Он первым вошел в сени, зажег спичку, открыл дверь в