Page 41 - Поднятая целина

— Летось за то, что косилку на два дня дал, слупил с меня, как с любушки, десять
целковых. А это — совесть?
Лапшинов издавна считался человеком, имеющим деньжата. Знали, что еще до войны у
него было немалое состояние, так как старик не брезговал и в долг ссужать под лихой
процент и ворованное потихоньку скупать. Одно время упорные были слухи, что на базу его
передерживались краденые кони. К нему временами, все больше по ночам, наведывались
цыгане, лошадники-купцы. Будто бы через жилистые руки Лапшинова шли кони воровским
широким трактом на Царицын, Таганрог и Урюпинскую. Хутору доподлинно было известно,
что Лапшинов в старое время раза три в год возил менять с станицу бумажные
екатериновки 21 на золотые империалы 22 . В 1912 году его даже пытались «подержать за
кисет», однако Лапшинов — старик матерый и сильный — отбился от напавших грабителей
одной чакушкой 23 и ускакал. Прихватывали его в степи и с чужими копнами — это
смолоду, а под старость стал он вовсе на чужое прост: брал все, что плохо лежало. Скуп же
был до того, что, бывало, поставит в церкви копеечную свечку перед образом Николы
Мирликийского, чуть погорит — Лапшинов подойдет и затушит, перекрестится, сунет в
карман. Так одну свечку, бывало, год становит, а тем, кто упрекал его за такую излишнюю
рачительность и нерадение к богу, отвечал: «Бог умнее вас, дураков! Ему не свечка нужна, а
честь. Богу незачем меня в убыток вводить. Он даже бечевой сек торгующих в церкви».
Лапшинов спокойно встретил весть о раскулачивании. Ему нечего было бояться. Все
ценное было заранее припрятано и сдано в надежные руки. Он сам помогал производить
опись имущества, на свою причитавшую старуху грозно притопывал ногой, а через минуту
со смирением говорил:
— Не кричи, мать, наши страданья зачтутся господом. Он, милостивец, все зрит…
— А он не зрит того, куда ты новый овчинный тулуп запропастил? — серьезно, в тон
хозяину, спрашивал Демка.
— Какой тулуп?
— А в каком ты в прошлое воскресенье в церкву ходил.
— Не было у меня нового тулупа.
— Был и зараз где-то спасается!
— Что ты, Дементий, перед богом говорю, — не было!
— Бог покарает, дед! Он тебя гвозданет!
— И вот тебе Христос, напрасно ты это… — Лапшинов крестился.
— Грех на душу берешь! — Демка подмигивал в толпу, выжимая у баб и казаков
улыбки.
— Не виноватый я перед ним, истинное слово!
— Прихоронил тулуп-то! Ответишь на страшном суде!
— Это за свой тулуп-то?! — вскипел, не выдержав, Лапшинов.
— За ухороны ответишь!
— Бог, он, должно, такого ума, как ты, пустозвон! Он в эти дела и мешаться не будет!..
Нету тулупа! Совестно тебе над стариком надсмехаться. Перед богом и людьми совестно!
— А тебе не совестно было с меня за две меры проса, какие на семена брал, три меры
взять? — спросил Кондрат.
Голос его был тих и хриповат, в общем шуме почти не слышен, но Лапшинов
повернулся на него с юношеской живостью:
— Кондрат! Почтенный твой родитель был, а ты… Ты хоть из памяти об нем не грешил

21 Екатериновка — в царской России сторублевая денежная бумага с портретом царицы Екатерины II.

22 Империал — десятирублевая золотая монета в дореволюционной России.

23 Чакушка — (чекуша) — шкворень, притыка.