Page 29 - Прощание с Матерой

– Недолго, суседки. Надоть трогаться.
Старухи засморкались, заговорили, все сразу винясь перед Настасьей, а в чем винились,
в чем оправдывались, не знали – тем более этот незнамый грех нуждался в облегчении.
Настасья, не слыша и не понимая, соглашалась; если уж понесло, потащило куда-то – что
камешки на берегу считать: они на берегу.
– Самовар-то с собой берешь? – спросила Сима, показывая на вычищенный,
празднично сияющий у порога самовар.
– А как? – закивала Настасья. – Не задавит. Я его Егору не дала везти, на руках понесу.
А заворачивать из дому нельзя, в лодке заверну.
– Пошто нельзя? – О чем-то надо было говорить – говорили.
– Чтоб видел, куда ворочаться. Примета такая.
– Нам тепери ни одна примета не подойдет, – отказала Дарья. – Мы для их люди
негодные. А от догадался бы, правда что, кто самовар хошь одной в гроб положить. Как мы
там без самовара останемся?
– Там-то он нашто тебе?
– Чай пить, – нашто ишо?
– А мы с Егором поедем, – сказала Настасья, перебивая этот пустой, по ее понятию,
разговор. – Может, ниче… Счас и поедем, все уж на берег свезли.
И, будто подслушав, поймав момент, застучал в окошко дед Егор, показал, что пора
трогаться.
– Вот, поехали, – обрадованно всполошилась Настасья и первой выскочила из-за
стола. – Я говорела… Идем, идем, Егор! – крикнула она, как-то сразу вдруг переменившись,
чего-то испугавшись. – Погоди меня, Егор, не уходи.
Она подхватила самовар и кинулась к дверям, оборачиваясь на старух, с молчаливой
мольбой подгоняя их. Дарья, поднявшись, степенно перекрестилась на пустой угол, вслед за
ней, прощаясь, перекрестилась туда же Катерина. Они, задерживаясь, ждали чего-то от
Настасьи, какого-то положенного в таких случаях действа, но она, вконец потерявшись,
ничего не помнила и ничего не сделала. На крыльце она опустила самовар на его место у
стены – где он всегда закипал, и, когда выбрались из избы старухи, торопясь, долго не
попадая ключом в гнездо, замкнула дверь на висячий замок. Она обернулась – Егор выходил
уже из ворот – и закричала что было мочи:
Его-ор!
Он запнулся.
– Егор, ключ куды?
– В Ангару, – сплюнул дед Егор.
И, больше уже не задерживаясь, зашагал в заулок, переставляя ноги с тем вниманием,
когда готовят и помнят каждый свой шаг. Настасья непонимающе, жалобно скосив лицо,
смотрела ему вслед.
– Давай сюды, – прикрывая платком рот, чтоб не разрыдаться, Дарья взяла у нее ключ,
зажала его в кулаке. – Пущай у меня будет. Я тут буду заходить, доглядывать.
– Ворота закрывай, – не забыла Настасья; она словно бы улыбалась или усмехалась,
лицо ее, забытое, оставленное без внимания, провисало то в одну, то в другую сторону. – А
то скот наберется, напакостит. Это уж так.
– Мне тут рядом. Кажин день буду смотреть. Ты об этим не думай.
– А мы с Егором поедем…
…Утро поднялось уже высоко, но было еще утро, когда Настасья с Егором отплывали с
Матёры. Вовсю разгорелось солнце, выцвела зелень на острову, сквозь воду сочно сияли на
дне камни. Горячими, сверкающими полосами вспыхивала, играя, Ангара, в них со свистом
бросались с лету и терялись в искрении стрижи. Там, где течение было чистым, высокое
яркое небо уходило глубоко под воду, и Ангара, позванивая, как бы летела в воздухе.
Лодка с грузом стояла у мостков, с которых брали воду. Старухи вслед за Настасьей
спустились на каменишник, и деревню из-под высокого яра стало не видно. И не слышно