Page 46 - Прощание с Матерой

видно мою работу, чтоб она навечно осталась, а на заводе что? По неделе с тер-ритории не
вылазишь… Это на машине-то. Железяки с места на место, из цеха в цех, как муравей,
крутишься, развозишь. Это любой старик может. Завод, он для пожилых, для семейных, чтоб
на пенсию оттуда уходить. Мне охота, где молодые, как я сам, где все по-другому…
по-новому. ГЭС отгрохают, она тыщу лет стоять будет.
– Опоздал, однако, маленько, – задумчиво кивая, говорил Павел. – Ее, ГЭС-то, однако,
без тебя успели отгрохать, если затопление вот-вот начнется.
– Ну-у, там еще столько работы! Хватит на меня. Самый интерес сейчас начнется.
Дарья насторожилась.
– Дак ты погоди, ты туды, че ли, метишь, где Ангару запружают? – только теперь
поняла она.
– Туда, бабушка.
– Но-о, ишо не легче… – начала и не договорила она, потерявшись от неожиданности,
что и сказать, глядя на Андрея с пристальным непониманием.
– А что, бабушка?
– Ты пошто другого-то места не нашел?
– Зачем мне другое? Я хочу туда. Матёру, бабушка, все равно затопят – хоть со мной,
хоть без меня. Я тут ни при чем. Электричество, бабушка, требуется, электричество, –
присаживая на сильную шею голову и взяв голос, как маленькой, толковал он Дарье. – Наша
Матёра на электричество пойдет, тоже пользу будет людям приносить.
– А то она, христовенькая, на вред тут стояла, – тихо и в себя, без желания к спору,
который давно решен без них, ответила Дарья и умолкла, замкнувшись, слушая, да и то без
особого внимания, о чем говорят, наблюдая больше, как говорят, как меняются в разговоре
лица, с трудом или нет достаются слова, в какой они рядятся голос. Но то, что узнала она, не
давало ей покоя, и, забывшись, она опять сказала, будто и не спрашивая, а подтверждая для
самой себя – никак не укладывалось это в ее голове: – Дак это ты, значитца, будешь воду на
нас пускать?… Но-но… Гляди-ка, че деется!
– Почему я-то? – засмеялся Андрей. – Там без меня все готово, чтоб ее пустить. Ты на
меня, бабушка, зря не греши.
– Ну и не ездил бы туды…
– А что, – осторожно подхватил слова матери Павел. – Взял бы и остался здесь. Нам
шоферы нужны. Новую машину получишь. Работы здесь хватит на весь ваш завод.
Он сказал и без надежды усмехнулся, скосив глаза вниз: не стоило и предлагать – не
останется. И верно, помолчав, словно бы подумав, Андрей покачал головой:
– Да не-ет. Из города уехал и к вам?
Можно бы возмутиться: какое право он взял, родившись здесь, поднявшись и став здесь
человеком, говорить так о своей родине, но Павел не возмутился, он для того, казалось, и
начал этот разговор, чтобы слышать, что имеет ответить сын, что нажил он за последние, не
связанные с домом годы самостоятельной жизни, чем дышит и какими правилами
руководится. И что бы сейчас ни ответил Андрей, все следовало принимать спокойно и
раздумчиво. А почему, правда, и не поискать в его словах разумный смысл, – ведь он
как-никак взрослый и вроде неплохой человек, и это он заменит скоро отца на земле – нет,
лучше сказать, не на земле, а на свете. От земли он отошел и, похоже, никогда к ней не
вернется. И если Павел продолжал говорить, так не для того, чтобы убедить сына, а чтобы
знать его ответы.
– Это ты зря. У нас не так уж и плохо. Это не старая деревня, где мы с тобой сидим. –
Павел покосился на мать, боясь ненароком обидеть ее; к новому совхозному поселку он и
сам не испытывал любви, но что верно, то верно. – У нас там будет как в городе, к тому дело
идет. Ты был, видел, что творится.
– Видел. Здорово, конечно. А все равно неинтересно у вас.
– Какой тебе нужен интерес?
– Я уж говорил… – Андрей легонько поморщился от нежелания повторить то, что и не