Page 168 - Старик

тут, я сейчас найду, это отдельно от стенограммы, я отдельно выписал из
его книжки. Вот! Нашел. Вы хотите? Вам интересно? Нет, в самом деле
интересно, или вы просто из вежливости?
Аленка кивала, Полина шептала как будто вполне искренне:
- Очень, очень. Паша, ей-богу, очень.
И он стал читать:
- "Старому солдату было легче проститься с жизнью, чем вернуться к ней.
Когда мы подходили к камере остальных, то там прекратилось пение какой-
то
революционной песни. Мы вошли, кто-то из заключенных крикнул:
"Встать!
Смирно!" Люди повскакали с пола. Когда мы сообщили о цели нашего
прихода,
радостное возбуждение было велико. Возгласы "На Деникина!", "Да
здравствует Советская власть!" заполнили камеру. Люди радовались
возможности жить и бороться..." - Он прервался на мгновение, потому что
вошла Зина, что-то сказала на ухо Алене, та сейчас же ушла, а Зина села на
ее место. - Зиночка, тебе должно быть интересно. Ты любишь
психологические
переживания. Хочешь узнать, что испытывает человек, приговоренный к
расстрелу? Я прочту из записей Мигулина. Это в другом месте. Он
записывал
уже в Москве, по памяти. Прочитать, или, может быть, поздно?
- Прочитайте, Павел Евграфович, - сказала Зина и опустила голову на
руки.

Ему показалось, что читать, пожалуй, не стоит. Настроение не совсем
подходящее. Да и час поздний. Но уж очень хотелось. Вдруг постучали в
дверь с крыльца. Свояченица. Его разыскивают. Полина сейчас же
воскликнула:
- Любочка, Любочка! Иди сюда!
Старухи стали шептаться. У него пропало желание читать потому, что
свояченица - он знал это - была равнодушна к истории Мигулина. Он
обратился к Зине:
- Зина, если хочешь, я прочитаю, а если нет, тогда в другой раз. Можно
вообще не читать. Я ведь занес эту папку сюда совершенно случайно.
- Павел Евграфович, вы на меня не обращайте внимания. Я вся разбитая, я
вообще не человек. Целый день по жаре - то в больницу, то в институт, -
сказала Зина, продолжая сидеть, опустив голову на руки. - Читайте,
пожалуйста.
Он поколебался.
- Ну хорошо, если ты просишь, я почитаю немного. Значит, так. Это
записи, которые Мигулин сделал в Москве, в гостинице "Альгамбра", куда
его
привезли из Балашова. "После выслушанного приговора в просьбе
собраться