Page 17 - Старик
P. 17

левобережье, время упущено, все злое, враждебное Мигулину  зашевелилось
                  в
                  эту паузу, и вдруг  -  Шигонцев  зарублен.  Он  появился  недавно.  Третье
                  появление Шигонцева. В первый раз - январь восемнадцатого в  Питере
                  после
                  долгих мытарств, после Сибири, Австралии, Дальнего Востока. Затем на
                  Дону
                  в девятнадцатом, теперь третья встреча. И всякий раз он другой. Теперь  он
                  нервный, желчный, больной,  кашляет  постоянно.  "Тебе  лечиться  надо,  -
                  говорит Мигулин миролюбиво. - Ты гнилой ужасно, ты дохлый  насквозь.
                  Куда
                  тебе на фронт?"
                     Но Мигулин редко миролюбив, чаше напряжен, подозрителен, груб. В
                  первый
                  миг, увидев Шигонцева с ординарцем во дворе  штаба,  узнав  его  и  слегка
                  опешив - телеграмма от РВС фронта о назначении комиссара пришла
                  накануне,
                  но Мигулин не связал фамилию Шигонцева с тем человеком, с которым
                  жестоко
                  лаялся в девятнадцатом году, в пору  лютования  "Стального  отряда",  -  а
                  кроме того, придя в ярость от неловко  напыщенного,  отнюдь  не  казачьего
                  вида Шигонцева, который сидел  на  коне  мешком,  кривясь  набок,
                  Мигулин
                  прохрипел насмешливо: "А,  наше  почтение!  Старые  знакомые!"  По
                  черной

                  бороде,  угольному  взору  из-под  мохнатых  бровей  принял  Шигонцева  за
                  нерусского. И весь первый день полон скрытых насмешек,  ехидства,  на  что
                  Мигулин горазд. Слышу я и бешеную, гневную ругань,  но  не  в
                  присутствии
                  Шигонцева, а при своих, в штабе: "Зачем же такое делают? Нарочно, что  ли?
                  Хотят меня извести?"
                     Суть в том, что давние счеты. По девятнадцатому  году.  А  может,  того
                  давнее. И, конечно, Мигулин оскорблен:  прислан  человек,  бывший  некогда
                  неуступчивым и злобным противником. Я так  и  не  смог  узнать,  было  это
                  сделано намеренно или же простая корявость,  спешка.  Потом,  когда  между
                  Мигулиным и Реввоенсоветом вскипела резкая  телеграфная  брань,
                  отступать
                  тем было негоже. И они уперлись.  "Реввоенсовет  не  видит  причин  замены
                  комиссара. Вопрос не подлежит дальнейшему обсуждению". Что-то в этом
                  духе,
                  крайне обидное принял наш телеграфист Петя Гайлит. К тому  времени
                  воздух
                  сух и трещит, насыщенный электричеством.
                     Помню всполошной крик казака на рассвете: "Комиссара вбилы!"
                  Мгновенно
   12   13   14   15   16   17   18   19   20   21   22