Page 72 - Старик

и душевный настрой должен отвлечь от практических мыслей - не часто
говорили о маме, жалея друг друга, и, если уж он заговорил, полагалось
заинтересоваться: что же вспомнила старая подруга? О чем они говорили,
покинутые старики? - но Руслан неумолимо допытывался: насчет дома?
Неужто
ничего? Абсолютно ни слова? Ничего. Ее это не интересует. Сказала, что в
их дела, то есть в дела Зины и Кандаурова, не вмешивается. Значит,
какой-то был разговор о доме?
- Был, был! - оборвал Павел Евграфович, раздражаясь. - Только о
другом...
Объяснять, о _каком_, разумеется, не стал. Ишь, допрашивают! Хотят его
словить. Не выйдет, голубчики, не узнаете. Неожиданно вырвалось:
- Еще сказала: никому, говорит, мы с тобой не нужны...
Но эта фраза получилась у него вроде шутки, и Руслан засмеялся.
- Ну не-ет! Это уж извини! Ты нам нужен, ты все-таки должен, папа, с
Приходько поговорить...
Павел Евграфович ничего не сказал, ушел.
Опять вспомнилось письмо от Гали и потянуло прочесть. Бог ты мой,
почему от Гали? Не от Гали, а от Аси. Он испугался. Как-то странно и легко
перепуталось. Собственно, произошло потому, что и то письмо и другое -
немыслимая вещь. Но если одно явилось... Вдруг представил себе,
дрогнувши
сердцем, что в самом деле получает _письмо от Гали_. Ну, в обыкновенном
конверте, темно-синем, авиа. Разумеется, авиа. Как же иначе? Положили в
почтовый ящик вместе с газетами. Обратного адреса нет. Впрочем, что-то

написано. Одно слово: там. Ведь никто ничего не знает, поэтому "там". А
еще: ни адреса, ни обратного, ни единого слова, пустота, и конверта нет.
Без конверта листок, на котором сверху видна начальная фраза: "Паша,
дорогой, не трави себя пустяками, пусть делают как хотят, Полину и меня ты
не обидишь..."
Он остановился на деревянной лестнице и смотрел в круглое окно;
вечернее знойное солнце плавилось на стволах. Он подумал: если Полине
все
равно, то и Гале все равно, и ему все равно. Можно поговорить с Приходько.
Теперь не имеет значения. Плохо то, что ни о чем не хотят думать, ни о чем
вспоминать. Поговорить с Приходько. Какая-то нить соединяет двух
женщин,
Галю и Асю, которые никогда не видели друг друга, не знали друг о друге.
Гале он не рассказывал про Асю. Галя была ревнива. Она могла бы не
ревновать к той женщине, потому что они из разных молекул, из разного
вещества: в то время, когда была Ася, Гали не существовало в мире, потом,
когда возникла Галя, Ася перестала существовать, а потом Галя исчезла и
тут вновь появилась - как бы из другой материи - Ася... Одна принадлежала
ему всей плотью, всем существом, другая была воздухом,
недостижимостью.