Page 96 - Старик

"Только клопомором!" А возникла шутка так: однажды отец получил
неожиданный отпуск, решил пожить на даче, но с матерью и Саней, без
родственников. Как отделаться от Бориса и Киры? Придумали так: будто
надо
делать дезинфекцию дачи от клопов, все должны уехать в Москву. Клопов
и
правда было немало. Борис и Кира уехали. А отец и мать остались. Хотя и с
клопами, но друг с другом наедине, и с Саней, разумеется. Так и пошло:
"Только клопомором!" И вот два дня назад явился неожиданно Борис и
сказал,
что тетя Кира и Женя должны уехать немедленно, в тот же вечер, потому что
опаздывают. Тетя Кира плакала и что-то объясняла Саниной матери. Саня
догадался: причина не в том, что куда-то опаздывают, а в том, что больше
не хотят жить в Бору. Не хочет Борис. Тетя Кира, может, осталась бы, но
боялась ссориться с Борисом. А мать на них не обижалась и говорила: "У них
нет выхода".
Теперь и Мария Адольфовна уехала. На даче стало пусто, тихо. Мать была
днем на работе, и он ходил один по комнатам, валялся с книжкой то на одной
кровати, то на другой, делал что хотел, все кругом было доступно и голо,
безжизненно. В конце лета Мария Адольфовна возникла однажды вновь,
приехала будто бы погулять в Бор, терзающие минуты. Мария Адольфовна
опять
слезилась, совала какие-то конфетки, потом исчезла навеки. Мать Сани
спустя год решила навестить ее, от старушки не было ни слуху ни духу,
боялись, что умерла, но мать нашла ее живой и здоровой на бульваре с

детьми. Мария Адольфовна обрадовалась и вытирала узловатыми
мужскими
пальцами глаза. Отведя мать в сторону, она сообщила шепотом, как
величайшую тайну: "Мне сказали es ist besser, ich sehe Sie никогда
больше!" Этот простой мотив исчезновения, столь хорошо знакомый, мать
почему-то никак не связывала с Марией Адольфовной. Ей казалось, что та
слишком стара и одинока для подобной осмотрительности. Но старушка
хотела
бестревожно и в полном согласии с существующими законами водить
малышей по
Гоголевскому бульвару, покрикивая на отстающих, одергивая убегавших
вперед: "Запомни, Сережа: der Esel geht immer voran!" Эта "ослиная"
мудрость была почти единственным, что запомнилось Сане из поучений
Марии
Адольфовны, пусть ей пухом будет земля. Осмотрительность и слезы не
смогли
задобрить судьбу, над планетою грохотали, сшибаясь, гигантские силы, и
судьбы миллионов старушек были лишь искрами, высекавшимися на миг:
летом