Page 17 - Здравствуй грусть
P. 17
— Что отвратительно? — с удивлением спросил отец.
— Ты привозишь рыжую девушку к морю, под палящее солнце, которого она не
переносит, а когда она вся облезла, ты ее бросаешь. Это слишком просто! А я — что я
скажу Эльзе?
Анна с усталым видом опять обернулась к нему. Он улыбался, ей, меня он не слушал. Я
дошла до полного отчаяния:
— Ладно, я скажу… скажу ей, что отец хочет спать с другой дамой, а она пусть подождет
удобного случая, так что ли?
Возглас отца и звук пощечины, которую мне отвесила Анна, раздались одновременно. Я
проворно отпрянула от открытой дверцы. Анна ударила меня очень больно.
— Проси прощения, — сказал отец.
В полном смятении я застыла у дверцы машины. Благородные позы всегда приходят мне
на ум с запозданием.
— Подойдите сюда, — сказала Анна.
В ее голосе не было угрозы, и я подошла. Она коснулась рукой моей щеки и заговорила
мягко, с расстановкой, как говорят с недоумками:
— Не будьте злюкой, мне очень жаль Эльзу. Но при вашей деликатности вы сумеете все
уладить. А завтра мы все объясним. Я вам сделала больно?
— Нет, что вы, — вежливо ответила я. Оттого что она вдруг стала такая ласковая, а я
только что так необузданно вспылила, я едва не расплакалась. Они уехали — я смотрела
им вслед, чувствуя себя опустошенной. Единственным моим утешением была мысль о
моей собственной деликатности. Я неторопливо вернулась в казино, где меня ждала
Эльза и повисший на ее руке южноамериканец.
— Анне стало плохо, — непринужденно объявила я. — Папе пришлось отвезти ее домой.
Выпьем чего-нибудь?
Она смотрела на меня, не говоря ни слова. Я попыталась найти убедительную деталь.
— У нее началась рвота, — сказала я. — Ужас, она испортила себе все платье.
Мне казалось, что эта подробность потрясающе правдива, но Эльза вдруг заплакала,
тихо и жалобно. Я в растерянности уставилась на нее.
— Сесиль, — сказала она. — Ах, Сесиль, мы были так счастливы…
И она зарыдала громче. Южноамериканец заплакал тоже и все повторял: «Мы были так
счастливы, так счастливы». В эту минуту я ненавидела Анну и отца. Я готова была на
все, что угодно, лишь бы Эльза перестала плакать и тушь не стекала бы с ее ресниц, и
американец не рыдал бы больше.
— Еще не все потеряно, Эльза. Поедемте со мной.
— Я приду на днях за своими вещами, — прорыдала она. Прощайте, Сесиль, мы всегда
ладили друг с другом.
Мы обычно говорили с ней только о погоде и модах, но сейчас мне казалось, что я теряю
старого друга. Я круто повернулась и побежала к машине.