Page 16 - Здравствуй грусть

пошел ей навстречу. У подножия лестницы он остановился, поставив ногу на нижнюю
ступеньку и подняв к Анне лицо. Эльза тоже следила, как Анна спускается по лестнице.
Я очень четко помню эту картину: на первом плане прямо передо мной золотистый
затылок, великолепные плечи Анны, чуть пониже ослепленное лицо отца, его
протянутая рука и где-то вдали силуэт Эльзы.

— Анна, — сказал отец. — Вы несравненны. Она мимоходом улыбнулась ему и надела
поданное ей пальто.

— Встретимся на месте, — сказала она. — Сесиль, хотите поехать со мной?
Она уступила мне место за рулем. Ночная дорога была так хороша, что я вела машину не
торопясь. Анна молчала. Казалось, она даже не слышала, как надрываются трубы в
приемнике. Машина отца обогнала нас на крутом повороте, но она даже бровью не
повела. Я почувствовала, что вышла из игры, что присутствую на спектакле, в который
уже не могу вмешаться.
В казино, благодаря ухищрениям отца, мы очень скоро потеряли друг друга из виду. Я
очутилась в баре с Эльзой и ее знакомым полупьяным южноамериканцем. Он занимался
театром и, несмотря на винные пары, рассказывал очень интересно, как человек,
увлеченный своим делом. Я довольно приятно провела в его обществе около часа, но
Эльза скучала. Она была знакома с одной или двумя театральными знаменитостями, но
вопросы ремесла ее ничуть не интересовали. Она вдруг спросила меня, где мой отец,
будто я имела об этом хоть малейшее представление, и исчезла. Южноамериканец на
мгновение, кажется, огорчился, но очередная порция виски поправила его настроение.
Я ни о чем не думала, я была приятно возбуждена, так как из вежливости участвовала в
его возлияниях. Все стало еще более забавным, когда он захотел танцевать. Мне
пришлось обхватить его обеими руками и зорко следить, чтобы он не отдавил мне ноги, а
это требовало немалых усилий. Мы оба хохотали до упаду, так что, когда Эльза с видом
Кассандры хлопнула меня по плечу, я готова была послать ее к черту.
— Я их не нашла, — сказала она.

Лицо у нее было удрученное, пудра с него уже осыпалась, стала видна сожженная кожа,
черты заострились. Выглядела она довольно жалко. Я вдруг страшно рассердилась на
отца. Он вел себя возмутительно невежливо.
— А-а! Я знаю, где они, — сказала я, улыбнувшись с таким видом, точно их отсутствие
было самой естественной вещью на свете и беспокоиться не о чем. Я мигом.

Лишившись моей поддержки, южноамериканец рухнул в объятия Эльзы и, кажется, был
этим доволен. Я с грустью подумала, что у нее куда более роскошные формы, чем у
меня, и что я не могу на него сердиться. Казино было большое, я обошла его дважды, но
без толку. Я обшарила все террасы и наконец вспомнила о машине.
Я не сразу нашла ее в парке. Они сидели в ней. Я подошла сзади и увидела их в зеркале.
Увидела два профиля, близко-близко друг от друга, очень серьезные и удивительно
прекрасные в свете фонаря. Они смотрели друг на друга и, должно быть, о чем-то тихо
разговаривали — я видела, как шевелятся их губы. Я хотела было уйти, но вспомнила об
Эльзе и распахнула дверцу.
Рука отца лежала на запястье Анны. Они едва взглянули на меня.

— Вам весело? — вежливо спросила я.

— В чем дело? — раздраженно спросил отец. — Что тебе здесь надо?
— А вам? Эльза уже целый час ищет вас повсюду. Анна медленно, будто нехотя,
повернулась ко мне.
— Мы уезжаем. Скажите ей, что я устала и что ваш отец отвез меня домой. Когда вы
вдоволь навеселитесь, вы вернетесь в моей машине.

Я задрожала от негодования, я не находила слов.
— Навеселимся вдоволь! Да вы понимаете, что говорите? Это отвратительно!