Page 95 - Золотой телёнок

миллионер-конторщик давно забыл, но которые хорошо помнили его самого. Несколько
раз Остап беседовал с Москвой, вызывая к телефону знакомого частника, известного
доку по части коммерческих тайн. Теперь в контору приходили письма и телеграммы,
которые Остап живо выбирал из общей почты, по-прежнему изобиловавшей
пригласительными повестками, требованиями на рога и выговорами по поводу
недостаточно энергичной заготовки копыт. Кое-что из этих писем и телеграмм пошло в
папку с ботиночными тесемками.

В конце июля Остап собрался в командировку на Кавказ. Дело требовало личного
присутствия 1великого комбинатора в небольшой виноградной республике.

В день отъезда начальника в отделении произошло скандальное происшествие.
Паниковский, посланный с тридцатью рублями на пристань за билетом, вернулся через
полчаса пьяный, портретом самого Бендера в шальварах и чалме. На афише было
оправдание, только выворачивал карманы, которые повисли у него, как бильярдные
лузы, и беспрерывно хохотал. Все его смешило: и гнев командора, и укоризненный
взгляд Балаганова, и самовар, доверенный его попечениям, и Фунт с нахлобученной на
нос панамой, дремавший за своим столом. Когда же Паниковский взглянул на оленьи
рога, гордость и украшение конторы, его прошиб такой смех, что он свалился на пол и
вскоре заснул с радостной улыбкой на фиолетовых устах.

— Теперь у нас самое настоящее учреждение, - сказал Остап, — есть собственный
растратчик, он же швейцар-пропойца. Оба эти типа делают реальными все наши
начинания.
В отсутствие Остапа под окнами конторы несколько раз появлялись Алоизий Морошек и
Кушаковский. При виде ксендзов Козлевич прятался в самый дальний угол учреждения.
Ксендзы открывали дверь, заглядывали внутрь и тихо звали.
— Пан Козлевич! Пан Козлевич! Чы слышишь глос ойца небесного? Опаментайсе, пан!

При этом ксендз Кушаковский поднимал к небу палец, а ксендз Алоизий Морошек
перебирал четки. То” гда навстречу служителям культа выходил Балаганов и молча
показывал им огненный кулак. И ксендзы уходили, печально поглядывая на “Антилопу”.
Остап вернулся через две недели. Его встречали всем учреждением. С высокой черной
стены пришвартовывающегося парохода великий комбинатор посмотрел на своих
подчиненных дружелюбно и ласково. От него пахло молодым барашком и имеретинским
вином.

В Черноморском отделении, кроме конторщицы, нанятой еще при Остапе, сидели два
молодых человека в сапогах. Это были студенты, присланные из животноводческого
техникума для прохождения практического стажа.
— Вот и хорошо! - сказал Остап кисло. - Смена идет. Только у меня, дорогие товарищи,
придется поработать. Вы, конечно, знаете, что рога, то есть выросты, покрытые шерстью
или твердым роговым слоем, являются придатками черепа и встречаются, главным
образом, у млекопитающих?

— Это мы знаем, — решительно сказали студенты, — нам бы практику пройти.
От студентов пришлось избавиться сложным и довольно дорогим способом. Великий
комбинатор послал их в командировку в калмыцкие степи для организации
заготовительных пунктов. Это обошлось конторе в шестьсот рублей, но другого выхода
не было: студенты помешали бы закончить удачно подвигавшееся дело.

Когда Паниковский узнал, в какую сумму обошлись студенты, он отвел Балаганова в
сторону и раздражительно прошептал:

— А меня не посылают в командировку. И отпуска не дают. Мне нужно ехать в
Ессентуки, лечиться. И выходных дней у меня нету, и спецодежды не дают. Нет, Шура,
мне эти условия не подходят. И вообще я узнал, в “Геркулесе” ставки выше. Пойду туда
курьером. Честное, благородное слово, пойду! Вечером Остап снова вызвал к себе
Берлагу.

— На колени! - крикнул Остап голосом Николая Первого, как только увидел бухгалтера.