Page 129 - «Детские годы Багрова-внука»

пришел и, услыша издали мои рыданья, подходя ко мне, закричал: «Что ты,

Серёжа! Надо радоваться, а не плакать. Слава богу! Мать будет здорова, у
тебя родился братец…» Он взял меня на руки, посадил к себе на колени,
обнял и поцеловал. Не скоро унялись судорожные рыданья и всхлипыванья,
внутренняя и наружная дрожь. Наконец всё мало-помалу утихло, и прежде
всего я увидел, что в комнате ярко светло от утренней зари, а потом понял,
что маменька жива, будет здорова, – и чувство невыразимого счастия
наполнило мою душу! Это происходило 4 июня, на заре перед восходом
солнца, следовательно, очень рано. Я всё спрашивал, отчего сестрица
проснулась, отчего она прежде меня узнала радостное известие? Сестрица
уверяла, что она не спала, когда прибежала Параша, но я спорил и не верил.
Я долго также спорил, утверждая, что я не засыпал; но, наконец, должен
был согласиться, что я действительно спал, что меня разбудили громкие
речи Параши, Евсеича и крик сестрицы. Отец поспешил уйти, а дядька и
нянька поспешили нас с сестрицей уложить почивать. Мы не скоро
заснули, а всё переговаривались, лежа в своих кроватках; какой у нас
братец? Наконец, нам запретили говорить, и мы сладко заснули.

Поздно последовало наше радостное пробужденье. Я сейчас стал
проситься к маменьке, и просился так неотступно, что Евсеич ходил с моей
просьбой к отцу; отец приказал мне сказать, чтоб я и не думал об этом, что
я несколько дней не увижу матери. Это меня огорчило. Потом я стал
просить поглядеть братца, и Параша сходила и выпросила позволенья у
бабушки-повитушки, Алёны Максимовны, прийти нам с сестрицей
потихоньку, через девичью в детскую братца, которая отделялась от
спальни матери другою детскою комнатой, где обыкновенно жили мы с
сестрицей. Мы ещё в сенях пошли на цыпочках, чему Параша много
смеялась. В маленькой детской висела прекрасная люлька на медном
кольце, ввернутая в потолок. Эту люльку подарил покойный дедушка
Зубин, когда ещё родилась старшая моя сестра, вскоре умершая; в ней
качались и я, и моя вторая сестрица. Подставили стул, я влез на него и,

раскрыв зелёный шелковый положок, увидел спящего спеленанного
младенца и заметил только, что у него на головке черные волоски.
Сестрицу взяли на руки, и она также посмотрела на спящего братца – и мы
остались очень довольны. Приготовленная заранее кормилица, еще не
кормившая братца, которому давали только ревенный сыроп, нарядно
одетая, была уже тут; она поцеловала у нас ручки. Алёна Максимовна,
видя, что мы такие умные дети, ходим на цыпочках и говорим вполголоса,
обещала всякий день пускать нас к братцу именно тогда, когда она будет
его мыть. Обрадованные такими приятными надеждами, мы весело пошли