Page 185 - «Детские годы Багрова-внука»

торопливою жизнью: когда всё переходит в волненье, в движенье, в звук, в

цвет, в запах. Ничего тогда не понимая, не разбирая, не оценивая, никакими
именами не называя, я сам почуял в себе новую жизнь, сделался частью
природы, и только в зрелом возрасте сознательных воспоминаний об этом
времени сознательно оценил всю его очаровательную прелесть, всю
поэтическую красоту. Тогда я узнал то, о чём догадывался, о чём мечтал,
встречая весну в Уфе, в городском доме, в дрянном саду или на грязной
улице. В Сергеевку я приехал уже поздно и застал только конец весны,
когда природа достигла полного развития и полного великолепия;
беспрестанного изменения и движения вперёд уже не было.
Горестное событие, смерть старого мельника, скоро было забыто мной,
подавлено, вытеснено новыми, могучими впечатлениями. Ум и душа стали
чем-то полны, какое-то дело легло на плечи, озабочивало меня, какое-то
стремление овладело мной, хотя в действительности я ничем не занимался,
никуда не стремился, не читал и не писал. Но до чтения ли, до письма ли
было тут, когда душистые черёмухи зацветают, когда пучок на берёзах
лопается, когда чёрные кусты смородины опушаются беловатым пухом

распускающихся сморщенных листочков, когда все скаты гор покрываются
подснежными тюльпанами, называемыми сон, лилового, голубого,
желтоватого и белого цвета, когда полезут везде из земли свернутые в
трубочки травы и завернутые в них головки цветов; когда жаворонки с утра
до вечера висят в воздухе над самым двором, рассыпаясь в своих
журчащих, однообразных, замирающих в небе песнях, которые хватали
меня за сердце, которых я заслушивался до слёз; когда божьи коровки и все
букашки выползают на божий свет, крапивные и жёлтые бабочки
замелькают, шмели и пчёлы зажужжат; когда в воде движенье, на земле
шум, в воздухе трепет, когда и луч солнца дрожит, пробиваясь сквозь
влажную атмосферу, полную жизненных начал…
А сколько было мне дела, сколько забот! Каждый день надо было раза
два побывать в роще и осведомиться, как сидят на яйцах грачи; надо было

послушать их докучных криков; надо было посмотреть, как
развёртываются листья на сиренях и как выпускают они сизые кисти
будущих цветов; как поселяются зорки и малиновки в смородинных и
барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как
муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу в
бесчисленном множестве и принялись за свои работы; как ласточки начали
мелькать и нырять под крыши строений в старые свои гнёзда; как клохтала
наседка, оберегая крошечных цыпляток, и как коршуны кружились,
плавали над ними… О, много было дела и заботы мне! Я уже не бегал по