Page 30 - «Детские годы Багрова-внука»

Парашино

С плоской возвышенности пошла дорога под изволок, и вот наконец
открылось перед нами лежащее на низменности богатое село Парашино, с
каменной церковью и небольшим прудом в овраге. Господское гумно
стояло, как город, построенный из хлебных кладей, даже в крестьянских
гумнах видно было много прошлогодних копен. Отец мой радовался, глядя

на такое изобилие хлеба, и говорил: «Вот крестьяне, так крестьяне! Сердце
радуется!» Я радовался вместе с ним и опять заметил, что мать не
принимала участия в его словах. Наконец мы въехали в село. В самое это
время священник в полном облачении, неся крест на голове,
предшествуемый диаконом с кадилом, образами и хоругвями и
сопровождаемый огромною толпою народа, шёл из церкви для совершения
водосвящения на иордани. Пение дьячков заглушалось колокольным
звоном и только в промежутках врывалось в мой слух. Мы сейчас
остановились, вышли из кареты и присоединились к народу. Мать вела
меня за руку, а нянька несла мою сестрицу, которая с необыкновенным
любопытством смотрела на невиданное ею зрелище; мне же хотя удалось
видеть нечто подобное в Уфе, но тем не менее я смотрел на него с
восхищением.
После водосвятия, приложившись ко кресту, окроплённые святой
водою, получив от священника поздравление с благополучным приездом,
пошли мы на господский двор, всего через улицу от церкви. Народ окружал

нас тесною толпою, и все были так же веселы и рады нам, как и крестьяне
на жнитве; многие старики протеснились вперёд, кланялись и здоровались
с нами очень ласково; между ними первый был малорослый,
широкоплечий, немолодой мужик с проседью и с такими
необыкновенными глазами, что мне даже страшно стало, когда он на меня
пристально поглядел. Толпа крестьян проводила нас до крыльца
господского флигеля и потом разошлась, а мужик с страшными глазами
взбежал на крыльцо, отпер двери и пригласил нас войти, приговаривая:
«Милости просим, батюшка Алексей Степаныч и матушка Софья
Николавна!» Мы вошли во флигель; там было как будто всё приготовлено
для нашего приезда, но после я узнал, что тут всегда останавливался
наезжавший иногда главный управитель и поверенный бабушки
Куролесовой, которого отец с матерью называли Михайлушкой, а все

прочие с благоговением величали Михайлом Максимовичем, и вот