Page 96 - Вечера на хуторе близ Диканьки

— Бери, Стецько, с собою скорее острую саблю да винтовку да ступай за мною!

— Ты идёшь? — спросила пани Катерина.

— Иду, жена. Нужно обсмотреть все места, всё ли в порядке.

— Мне, однако ж, страшно оставаться одной. Меня сон так и клонит. Что, если мне приснится
то же самое? я даже не уверена, точно ли то сон был, — так это происходило живо.

— С тобою старуха остаётся; а в сенях и на дворе спят козаки!

— Старуха спит уже, а козакам что-то не верится. Слушай, пан Данило, замкни меня в
комнате, а ключ возьми с собою. Мне тогда не так будет страшно; а козаки пусть лягут перед
дверями.

— Пусть будет так! — сказал Данило, стирая пыль с винтовки и сыпля на полку порох.

Верный Стецько уже стоял одетый во всей козацкой сбруе. Данило надел смушевую шапку,
закрыл окошко, задвинул засовами дверь, замкнул и вышел потихоньку из двора, промеж
спавшими своими козаками, в горы.

Небо почти всё прочистилось. Свежий ветер чуть-чуть навевал с Днепра. Если бы не слышно
было издали стенания чайки, то всё бы казалось онемевшим. Но вот почудился шорох…
Бурульбаш с верным слугою тихо спрятался за терновник, прикрывавший срубленный засек.
Кто-то в красном жупане, с двумя пистолетами, с саблею при боку, спускался с горы.

— Это тесть! — проговорил пан Данило, разглядывая его из-за куста. — Зачем и куда ему
идти в эту пору? Стецько! не зевай, смотри в оба глаза, куда возьмёт дорогу пан отец. —
Человек в красном жупане сошёл на самый берег и поворотил к выдавшемуся мысу. — А! вот
куда! — сказал пан Данило. — Что, Стецько, ведь он как раз потащился к колдуну в дупло.

— Да, верно, не в другое место, пан Данило! иначе мы бы видели его на другой стороне. Но
он пропал около замка.

— Постой же, вылезем, а потом пойдём по следам. Тут что-нибудь да кроется. Нет,
Катерина, я говорил тебе, что отец твой недобрый человек; не так он и делал всё, как
православный.

Уже мелькнули пан Данило и его верный хлопец на выдавшемся берегу. Вот уже их и не
видно. Непробудный лес, окружавший замок, спрятал их. Верхнее окошко тихо засветилось.
Внизу стоят козаки и думают, как бы влезть им: ни ворот, ни дверей не видно. Со двора,
верно, есть ход; но как войти туда? Издали слышно, как гремят цепи и бегают собаки.

— Что я думаю долго! — сказал пан Данило, увидя перед окном высокий дуб. — Стой тут,
малый! я полезу на дуб; с него прямо можно глядеть в окошко.

Тут снял он с себя пояс, бросил вниз саблю, чтоб не звенела, и, ухватясь за ветви, поднялся
вверх.

Окошко всё ещё светилось. Присевши на сук, возле самого окна, уцепился он рукою за
дерево и глядит: в комнате и свечи нет, а светит; по стенам чудные знаки; висит оружие, но
всё странное: такого не носят ни турки, ни крымцы, ни ляхи, ни христиане, ни славный народ
шведский. Под потолком взад и вперёд мелькают нетопыри, и тень от них мелькает по
стенам, по дверям, по помосту. Вот отворилась без скрыпа дверь. Входит кто-то в красном
жупане и прямо к столу, накрытому белою скатертью. «Это он, это тесть!» Пан Данило
опустился немного ниже и прижался крепче к дереву.

Page 96/115