Page 94 - Вечера на хуторе близ Диканьки

Катерина немного вздрогнула: чуден показался ей и поцелуй, и странный блеск очей. Она
облокотилась на стол, на котором перевязывал раненую свою руку пан Данило, передумывая,
что худо и не по-козацки сделал, просивши прощения, не будучи ни в чём виноват.

IV

Блеснул день, но не солнечный: небо хмурилось, и тонкий дождь сеялся на поля, на леса, на
широкий Днепр. Проснулась пани Катерина, но не радостна: очи заплаканы, и вся она смутна
и неспокойна.

— Муж мой милый, муж дорогой, чудный мне сон снился!

— Какой сон, моя любая пани Катерина?

— Снилось мне, чудно, право, и так живо, будто наяву, — снилось мне, что отец мой есть тот
самый урод, которого мы видали у есаула. Но прошу тебя, не верь сну. Каких глупостей не
привидится! Будто я стояла перед ним, дрожала вся, боялась, и от каждого слова его стонали
мои жилы. Если б ты слышал, что он говорил…

— Что же он говорил, моя золотая Катерина?

— Говорил: «Ты посмотри на меня, Катерина, я хорош! Люди напрасно говорят, что я дурён.
Я буду тебе славным мужем. Посмотри, как я поглядываю очами!» Тут навёл он на меня
огненные очи, я вскрикнула и пробудилась.

— Да, сны много говорят правды. Однако ж знаешь ли ты, что за горою не так спокойно? Чуть
ли не ляхи стали выглядывать снова. Мне Горобець прислал сказать, чтобы я не спал.
Напрасно только он заботится; я и без того не сплю. Хлопцы мои в эту ночь срубили
двенадцать засеков. Посполитство будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи
потанцуют и от батогов.

— А отец знает об этом?

— Сидит у меня на шее твой отец! я до сих пор разгадать его не могу. Много, верно, он
грехов наделал в чужой земле. Что ж, в самом деле, за причина: живёт около месяца и хоть
бы раз развеселился, как добрый козак! Не захотел выпить мёду! слышишь, Катерина, не
захотел мёду выпить, который я вытрусил у брестовских жидов. Эй, хлопец! — крикнул пан
Данило, — беги, малый, в погреб да принеси жидовского мёду! Горелки даже не пьёт! Экая
пропасть! мне кажется, пани Катерина, что он и в господа Христа не верует. А? как тебе
кажется?

— Бог знает, что говоришь ты, пан Данило!

— Чудно, пани! — продолжал Данило, принимая глиняную кружку от козака, — поганые
католики даже падки до водки; одни только турки не пьют. Что, Стецько, много хлебнул мёду
в подвале?

— Попробовал только, пан!

Page 94/115