Page 62 - Белый пудель

– Держите! – воскликнул старик и быстро дернул за веревку.

Я поставил сачок… Наши движения инстинктивно и ловко сошлись: в сачке, из которого
звонко капала в реку вода, бился, судорожно щелкая шейкой, огромный черный рак. Емельян
Иванович взял его двумя пальцами за спину и с торжеством поднял на воздух. Рак был более
полутора четвертей. Он продолжал щелкать шейкой, поводил в стороны передними лапами,
сводя и разводя клешни, и шевелил длинными усами. Емельян Иванович бросил его в лейку.

После первого рака ловля пошла очень успешно. То и дело старик вытаскивал из сачка
черных уродов, радуясь им так же искренно и громко, как и я, десятилетний мальчишка. И к
каждому раку он непременно приговаривал что-нибудь забавное, прежде чем его опустить в
лейку.

– А, господин рачитель, попались? – спрашивал он с комическим злорадством. – Пожалуйте,
пожалуйте в компанию. Там вам веселее будет.

Или:

– Мое почтение, господин Раковский. Ждали с нетерпением вашего приезда. Милости
просим.

Три или четыре рака от нас ушли. В этих случаях мы горячились и осыпали друг друга едкими
упреками. Но едва поплавок вздрагивал в воде, – наша вражда мгновенно утихала, и мы
снова с дрожащими от волнения руками, шепотом подзадоривали друг друга:

– О-о! Вот как потянул! Должно быть, громадный Раковецкий клюет!..

В младенческом восторге мы называли наших жертв самыми чудовищными именами.
Необычное бодрствование, красота ночи и страсть рьяных рыболовов взволновали и
опьянили нас.

Но после десятка дело пошло хуже. Двенадцатого рака мы дожидались около четверти часа.

– Что это ничего не ловится, Емельян Иванович? – спросил я раздраженно.

Он развел руками:

– Господь его знает. А может быть, те, что от нас по вашей милости ушли, взяли да и
рассказали другим, какие мы есть на свете хитрые люди. Почем знать?

– Ну вот пустяки! Разве может рак рассказывать что-нибудь? У него и голоса-то нет…

– Э! Вы не говорите так. У него голоса нет, нет, а все-таки он – животное умное. Даром что!
Уж как-нибудь там… жостами, что ли, а наверно передаст…

Мы молчали, на меня нашло то странное, неподвижное очарование тишины, которое
испытывается только в самом раннем детстве. Я глядел, не отрываясь, на красный огонь
факела. В голове у меня не было ни одного обрывка мысли, но ощущение чего-то стройного,
прекрасного и нежного переполняло мою душу. И в те же минуты мне казалось, что я
чувствую, как мимо меня торжественно проплывает что-то огромное, как мироздание…

Не время ли проходило около меня?..

Вдруг пахнуло ветерком. Привлеченная нашим огнем, мимо нас низко, легко и бесшумно
пролетела какая-то большая серая птица. Я вздрогнул. Очарование исчезло, и мне стало
немного скучно.

Page 62/111