Page 24 - Дубровский

приятелей, коего повар, мой соотечественник, меня рекомендовал. Надобно вам знать, что я
готовился было не в учителя, а в кандиторы – но мне сказали, что в вашей земле звание
учительское не в пример выгоднее – – Офицер задумался. – Послушайте, – прервал офицер, –
что если бы вместо этой будущности предложили вам 10000 чистыми деньгами, с тем, чтоб
сей же час отправились обратно в Париж.
Француз посмотрел на офицера с изумлением, улыбнулся и покачал головою.
– Лошади готовы, – сказал вошедший смотритель. – Слуга подтвердил то же самое.
– Сейчас, – отвечал офицер, – выдьте вон на минуту. – Смотритель и слуга вышли. – Я
не шучу, – продолжал он по-французски, –10000 могу я вам дать, мне нужно только ваше
отсутствие и ваши бумаги. – При сих словах он отпер шкатулку и вынул несколько кип
ассигнаций.
Француз вытаращил глаза. Он не знал, что и думать. – Мое отсутствие – – мои бумаги, –
повторял он с изумлением. – Вот мои бумаги – Но вы шутите; зачем вам мои бумаги?
– Вам дела нет до того. Спрашиваю, согласны вы или нет?
Француз, все еще не веря своим ушам, протянул бумаги свои молодому офицеру,
который быстро их пересмотрел. – Ваш пашпорт – – хорошо. Письмо рекомендательное,
посмотрим. Свидетельство о рождении, прекрасно. Ну вот же вам ваши деньги, отправляйтесь
назад. Прощайте – –
Француз стоял как вкопаный.
Офицер воротился. – Я было забыл самое важное. Дайте мне честное слово, что все это
останется между нами – честное ваше слово.
– Честное мое слово, – отвечал француз. – Но мои бумаги, что мне делать без них.
– В первом городе объявите, что вы были ограблены Дубровским. Вам поверят, и дадут
нужные свидетельства. Прощайте, дай бог вам скорее доехать до Парижа и найти матушку в
добром здоровьи.
Дубровский вышел из комнаты, сел в коляску и поскакал.
Смотритель смотрел в окошко, и когда коляска уехала, обратился к жене с
восклицанием: – Пахомовна, знаешь ли ты что? ведь это был Дубровский.
Смотрительша опрометью кинулась к окошку, но было уже поздно – Дубровский был
уже далеко. Она принялась бранить мужа: – Бога ты не боишься, Сидорыч, зачем ты не сказал
мне того прежде, я бы хоть взглянула на Дубровского, а теперь жди, чтоб он опять завернул.
Бессовестный ты право, бессовестный!
Француз стоял как вкопаный. Договор с офицером, деньги, все казалось ему
сновидением. Но кипы ассигнаций были тут у него в кармане и красноречиво твердили ему о
существенности удивительного происшедствия.
Он решился нанять лошадей до города. Ямщик повез его шагом, и ночью дотащился он
до города.
Не доезжая до заставы, у которой, вместо часового, стояла развалившаяся бутка,
француз велел остановиться, – вылез из брички, и пошел пешком, объяснив знаками ямщику,
что бричку и чамодан дарит ему на водку. Ямщик был в таком же изумлении от его щедрости,
как и сам француз от предложения Дубровского. Но, заключив из того, что немец сошел с ума,
ямщик поблагодарил его усердным поклоном, и не рассудив за благо въехать в город,
отправился в известное ему увеселительное заведение, коего хозяин был весьма ему знаком.
Там провел он целую ночь, а на другой день утром на порожней тройке отправился во-свояси –
без брички и без чамодана, с пухлым лицом и красными глазами.
Дубровский, овладев бумагами француза, смело явился, как мы уже видели, к
Троекурову и поселился в его доме. Каковы ни были его тайные намерения (мы их узнаем
после), но в его поведении не оказалось ничего предосудительного. Правда, он мало
занимался воспитанием маленького Саши, давал ему полную свободу повесничать, и не
строго взыскивал за уроки, задаваемые только для формы – зато с большим прилежанием
следил за музыкальными успехами своей ученицы, и часто по целым часам сиживал с нею за
фортепьяно. Все любили молодого учителя – Кирила Петрович за его смелое проворство на