Page 30 - Евпатий Коловрат

— выходит, она потеряла больше.

Когда вновь переезжали Оку, княгиня велела набрать в притулившееся невесть когда на
дровнях, под боком Синь-камня, деревянное ведро воды из полыньи.

По льду впадавшей в Оку речушки Тырницы поднялись вверх, а там уж и пяти вёрст не было
до поросшего сосняком урочища. Медные стволы возносились вверх, в патиновые облака
крон. Когда-то воевода любил сосняки. Да и сейчас… как-то легче на душе становилось
здесь. Древнее место… тут ещё лесная голядь молилась и волховала. И вятичи-находники,
загнав лесовиков в чащобы и болота, не разорили их святыни, а чтили их — благо вера была
одна и кумиры общие, только имена выговаривали по-разному — того ж Перуна-Громовника,
что поминал молодой гридень, величала голядь с придыханием «Перкун». Но на угоре
кланялись не ему…

В снегу был виден провал, отороченный чёрными брёвнами полуразвалившегося сруба. Тут в
землянке, и жили Перты, те, кто хранил эту землю тысячи лет, те, кто дал ей своё имя.
Брёвна бывшего тына то тут то там торчали из снега, кривясь и клонясь каждый в свою
сторону. За полвека сосняк перешагнул разрушенную границу древней святыни. Воевода
перед этой границей соскочил с коня. Кинул уздечку ближнему гридню, расстегнул ремни
шлема, снял его, снял прилбицу. Припомнились слова, которым учил когда-то отцов друг
Апоница.

— Кто этому месту обитатель, кто настоятель, кто содержавец, здравы будьте. С хозяйкою, с
детушками. Не гневайтесь, примите гостей на широкий двор, — проговорил он вполголоса.

По верхушкам прошёлся порыв ветра. Услышали ли его старые Перты, ветрами кружащие
над своим вековым гнездом, или нет — кого спросить?

Глава 3

Пертов угор

то хозяев уважил, воевода, это хорошо, — подала голос с подъехавших дровней седая
княгиня. — Да только мало того будет.

— Так научи, госпожа, коли мало.

— Научи, — она улыбнулась… Быть того не может! И впрямь улыбнулась, и бледный лёд на
лице не пошёл трещинами. — Учиться долго придётся, не один год. Уж лучше, воевода, я
своё сделаю, ты — своё. Молодцев своих по дрова шли. Пусть костёр сложат, я укажу где. Да
близко к месту сосны не рубите. Трогай! — последнее уж было сказано молодому Родьке, что
сидел на дровнях впереди. Тронулись с места кони, втаскивая сани с сероватой глыбой на
землю святилища. В солнечных лучах на складчатых серых боках вновь заиграли искорки,
словно на звериных шерстинках. Княгиня соскочила, пошла рядом и чуть впереди. Наконец,
указала место. Демьян-Догада, Чурыня-черниговец да Ероха втроём столкнули каменную
громаду в снег, что только хрустнул под её тяжестью. Остальная дружина разошлась по лесу,
валить деревья — дело не такое уж непривычное. Каждый витязь лесного края учится этому с
младых ногтей — сложить костёр, навести переправу, на скорую руку обметать тыном
границы воинского стана.

Сам воевода и тут не отстал от своих людей. Но больше трёх ударов по дереву сделать ему
не пришлось — прибежал Родька:

Page 30/125