Page 33 - Евпатий Коловрат

Дорофей вновь коснулся рукой усов, глянул из-под тёмно-русых бровей.

— Да это, воевода, черниговец всё, Чурыня-то. Помнишь, Демьяна Догадой нарёк? Ну так он
на том не угомонился. Я вот Сивоус нынче, Ероха — Головня, Вавило — Кужель. А я так
мыслю, воевода, — правильно это. — И продолжил, слезая с коня: — Имена-то наши мы с
крестами получали. А коли нынче кресты посымали, так и зваться нам теми именами не к
месту.

— А меня как теперь зовёте? — Воевода не знал, нравится ему такая затея или нет.

— Так воеводой. Аникей вон… тьфу, Глуздырь, стало быть, впрямую Чурыню спросил. Он
ему — мол, не мне воеводе имя давать, его другие нарекать будут.

Оба, воевода и воин, не сговариваясь, поглядели за дровяной круг, там, где рядом с
костром-колодцем дремал, укрыв морду лапой, Синь-Медведь-камень.

Другие… понятно, какие другие.

Минула трапеза. В ней без доли осталась одна княгиня, сидевшая у Медведь-камня на
скатке-плаще. Чурыня бегал звать — отказалась. Вышла, когда уже поели и оружие в порядок
привели — больше всего возни было тем, кто топорами валил деревья, да на дрова их рубил,
но и воеводе с тремя охотниками достало заботы — точить по новой ножи и чеканы. Гридни
уж стали оружьем шутейно звенеть — для разогреву.

Тогда и появилась она.

— Ну что, молодцы… — оглядела всех глазами, больше не жалившими злой вьюгой. —
Солнце за Шернский лес пало, а нам за обряд. Ваше дело невелико — стойте меж малым
кругом, что из хвороста, и большим. Стойте крепко. Как в бою стеной стоите. Из круга не
ходите, неладно будет. И в мой круг не заступайте, что бы ни было, слышите?

Снова оглядела всех, едва слушая разноголосое «Слышали, госпожа… так и будем».

— Не спрашиваю, согласны ль до конца идти. Но помните — всю храбрость в кулак соберите.
Какой бы страх ни увидели — стойте!

Всё слушали со вниманием. Догадывались уже, что страх тут может быть полютее, чем
пешим перед половецкой ордой стоять.

И только воевода, встретившись глазами с седой княгиней, угадал несказанное — а страшнее
всего выйдет, если ничего не будет. Если впустую всё, и нет им подмоги от Пертова угора, как
семьям их от Успенского собора не случилось. Смолчала она про этот страх, и правильно. О
таком ни к чему говорить.

— Коней тоже в круг заведите. Глядите, держите крепко. И… кого чем обидела — простите.

Неожиданно нагнулась, резко, словно надломившись в поясе, достала концами пальцев
снега. Поклонились в ответ и они, и теперь уже тишь стояла полная.

— Чурыня Ходынич, идём со мной. Пособничать будешь.

Чурыня повернулся к дружине и тоже отдал земной поклон. Ему ответили тем же.

Привели коней, стреножили, припутали для верности к воткнутым в землю копьям.

Княгиня, воздев руки, стала с полудня, с той стороны, где ещё гас дневной свет, лицом на
полуночь, к первым проклевывающимся звёздам:

Page 33/125