Page 41 - Евпатий Коловрат

короткий хвостик того так и мелькал туда-сюда. Неуклюже подпрыгнув в погоне за
ускользнувшим ухом, щенок свалился на спину, выставив круглое пузико. В глазах белой
волчицы вспыхнула безумная радость — а в круг света уже влетел на длинных тощих лапах
переярок. Подбежав к волчице, он остановился, несколько мгновений смотрел ей в глаза — и
рывком уткнулся мордой в густую белую шерсть на её плече.

Волчица повернулась к нему, а волчонок — волчишка, конечно, понял воевода — урчал и
грыз переднюю лапу переярка.

Глаза волчицы лучились, её явно разрывало между желанием вылизать волчишку и
нежеланием даже на миг оторваться от дрожащего, прижавшегося к ней переярка. Она
хотела смеяться и плакать от счастья — и воевода беззвучно смеялся и плакал за неё.

Вдруг выражение её морды изменилось, она оторвалась от переярка, перестала обращать
внимание на озорную волчишку. Воевода повернул голову вслед за ней.

В круг света вступал волк. Ещё больше, чем она сама, в тёмно-серой густой шерсти. Его
глаза смотрели в снег под передними лапами, но она неотрывно глядела на него, и волк,
словно почувствовав, медленно, неохотно поднял голову.

Переярок шагнул в сторону, сел. А взрослые волки не отрываясь смотрели друг на друга. Он
— с тоской, болью, даже почти виновато, она…

Последний раз столько нежности, столько любви воевода видел в глазах своей жены. В день,
когда по приказу Государя уезжал за подмогой в Чернигов…

В другом месте, в другое время эхо воспоминания спалило бы его душу, как огонь — бересту,
свернуло бы в чёрный обугленный жгут. Сейчас когти боли с визгом проскребли где-то далеко
за спиной, упершись в невидимую, но неодолимую стену — словно боль и тоска остались
там, за очерченным железом кругом. Внезапно он услышал голоса — беззвучные, но очень
ясные.

«Вот… видишь, какой я… теперь…»

«Я люблю тебя».

«Я не смог… Их было слишком много. Я не смог защитить ни город, ни тебя, ни детей…
наверное, за это… Прости».

«Перестань. Я люблю тебя, мы вместе. Это всё».

Волчица медленно подошла к волку, потёрлась лбом о плечо, зарыла морду в густой мех —
замерла. Волк, было зажмурившийся, открыл глаза. И увидел.

Волчишка, оставшаяся без внимания взрослых, покосолапила к Старику у костра и начала
увлечённо жевать подол еги.

Тёмной молнией огромный волк метнулся к костру. Сильный удар лапой — и пушистый
колобок с визгом отлетел к волчице, торопливо спрятался за её лапой, обиженно поскуливая
оттуда. Волк пригнул голову, вздыбил шерсть, прижал уши, обнажил иссиня-белые, крепко
сжатые клыки и алые дёсны. Тихо-тихо угрожающе зарычал на Сидевшего у костра.

— Воин, — без выражения сказал тот, не отрывая взгляда от языков пламени. — Заступник.

И поднялся.

Неожиданно, разом — и зрелище это было необъяснимо ужасающим и необъяснимо

Page 41/125