Page 65 - Евпатий Коловрат

— Уймитесь! — рыкнул он на братьев. — Или в прошлый раз вы ничему не научились?

«Прошлый раз» был пиром перед походом. Орду и мальчишка Кулькан простодушно
радовались за брата, а вот остальные — кипели от злости и зависти. Почему это командовать
походом назначили юнца? Каждый — и пьяница Гуюк, и любитель мальчиков Хархасун, и все
прочие — были уверены, что справятся ничуть не хуже. И, кроме Непобедимого, только сам
новоназначенный Джихангир понимал, что его новый титул — это приговор. Понимал, что его
обрекли на смерть, и готовился погибнуть так, как подобает внуку Чингиса и сыну Джучи.
Оттого его ещё больше бесили пьяные выкрики сиятельных братцев — а те, упившись, и
вовсе толпой полезли на Джихангира-«мальчишку» в кулаки.

В ответ «мальчишка» взялся за плеть. А кому не хватило — досыта добавили ворвавшиеся в
шатёр нукеры в синих и чёрных чапанах…

Казавшаяся фарфоровой голова статуи на постаменте из ковров и подушек неторопливо
развернулась к сородичам:

— Непобедимый говорит на этом языке оттого, что на нём говорим мы. Нашему сиятельному
брату хочется ещё что-нибудь узнать? — нарисованные губы изогнулись в ледяной улыбке.

Лица нукеров в синих чапанах, стоящих у стен шатра, были невозмутимы, как обычно.

Гуюк угрюмо опустил голову, пряча глаза:

— Нет, брат мой…

Фарфоровое лицо продолжало улыбаться ему.

— …И Повелитель, — с явной неохотой договорил Гуюк.

Голова истукана на возвышении медленно кивнула и вновь обратилась к аталыку:

— Непобедимый, до нас доходят дурные вести. Правда ли, что наши воины исчезают в лесах
целыми отрядами и никто не возвращается, чтобы поведать об их участи? Мы удивлены.

— Увы, Повелитель, но дела обстоят ещё хуже… — закряхтел Пёс. — В последнюю неделю
они отпустили четверых. Обычно люди сперва делают что-то плохо. Потом лучше. Потом ещё
лучше. А тут они сначала убирали наши отряды бесследно. А сейчас появились беглецы.
Думаю, их отпускают, Повелитель. Отпускают, дабы они внесли ужас в сердца цэрегов.

Истукан покачал головой, прикрыв глаза тонкими, сложно вырезанными веками.

— И что же Непобедимый думает про рассказы бежавших? — Джихангир протянул
тонкопалую руку, и уйгур в синем халате, затканном жемчужными перьями, с поклоном
вложил в неё небольшой свиток. — Мертвецы, бессмертные колдуны с крыльями?

Непобедимый пожал плечами:

— Трусам, Повелитель, часто мерещатся разные страхи — а кто не видит, тот выдумывает,
оправдывая трусость.

Хотел бы Непобедимый и впрямь быть столь спокоен. Он вспомнил сегодняшнего беглеца.
На труса и лжеца он походил мало. Больше на обезумевшего от страха. Только Джихангиру и
так непросто, ни к чему прибавлять мальчику тревог. На это у него есть Пёс.

— Тогда почему трусы Бурундая говорят то же, что трусы нашего войска? — спросил
Повелитель.

Page 65/125