Page 184 - Преступление и наказание
P. 184

Раскольников.
                     — Ничего-с,  ничего-с…  —  почти  радостно  подхватил  Порфирий. —  Я  и  сам-то-с…
               Ядовитый характер у меня, каюсь, каюсь! Да вот мы увидимся-с. Если бог приведет, так и
               очень, и очень увидимся-с!..
                     — И окончательно познаем друг друга? — подхватил Раскольников.
                     — И  окончательно  познаем  друг  друга, —  поддакнул  Порфирий  Петрович  и,
               прищурившись, весьма серьезно посмотрел на него. — Теперь на именины-с?
                     — На похороны-с.
                     — Да, бишь, на похороны! Здоровье-то свое берегите, здоровье-то-с…
                     — А уж я и не знаю, чего вам пожелать с своей стороны! — подхватил Раскольников,
               уже  начинавший  спускаться  с  лестницы,  но  вдруг  опять  оборачиваясь  к  Порфирию, —
               пожелал бы больших успехов, да ведь видите, какая ваша должность комическая!
                     — Почему  же  комическая-с? —  тотчас  навострил  уши  Порфирий  Петрович,  тоже
               повернувшийся было уйти.
                     — Да как же, вот этого бедного Миколку вы ведь как, должно быть, терзали и мучили,
               психологически-то,  на  свой  манер,  покамест  он  не  сознался;  день  и  ночь,  должно  быть,
               доказывали ему: «Ты убийца, ты убийца…» — ну а теперь, как он уж сознался, вы его опять
               по косточкам разминать начнете:  «Врешь, дескать, не ты  убийца!  Не мог ты  им быть! Не
               свои ты слова говоришь!» Ну, так как же после этого должность не комическая?
                     — Хе-хе-хе!  А-таки  заметили,  что  я  сказал  сейчас  Николаю,  что  он  «не  свои  слова
               говорит»?
                     — Как не заметить?
                     — Хе-хе!  Остроумны,  остроумны-с.  Всё-то  замечаете!  Настоящий  игривый  ум-с!  И
               самую-то комическую струну и зацепите… хе-хе! Это ведь у Гоголя, из писателей, говорят,
               эта черта была в высшей-то степени?
                     — Да, у Гоголя.
                     — Да-с, у Гоголя-с… до приятнейшего свидания-с.
                     — До приятнейшего свидания…
                     Раскольников  прошел  прямо  домой.  Он  до  того  был  сбит  и  спутан,  что,  уже  придя
               домой  и  бросившись  на  диван,  с  четверть  часа  сидел,  только  отдыхая  и  стараясь  хоть
               сколько-нибудь  собраться  с  мыслями.  Про  Николая  он  и  рассуждать  не  брался:  он
               чувствовал, что поражен; что в признании Николая есть что-то необъяснимое, удивительное,
               чего  теперь  ему  не  понять  ни  за  что.  Но  признание  Николая  был  факт  действительный.
               Последствия этого факта ему тотчас же стали ясны: ложь не могла не обнаружиться, и тогда
               примутся  опять  за  него.  Но,  по  крайней  мере,  до  того  времени  он  свободен  и  должен
               непременно что-нибудь для себя сделать, потому что опасность неминуемая.
                     Но, однако ж, в какой степени? Положение начало выясняться. Припоминая, вчерне , в
               общей связи, всю свою давешнюю сцену с Порфирием, он не мог еще раз не содрогнуться от
               ужаса.  Конечно,  он  не  знал  еще  всех  целей  Порфирия,  не  мог  постигнуть  всех  давешних
               расчетов  его.  Но  часть  игры  была  обнаружена,  и  уж,  конечно,  никто  лучше  его  не  мог
               понять,  как  страшен  был  для  него  этот  «ход»  в  игре  Порфирия.  Еще  немного,  и  он  мог
               выдать  себя  совершенно,  уже  фактически.  Зная  болезненность  его  характера  и  с  первого
               взгляда верно схватив и проникнув его, Порфирий действовал хотя слишком решительно, но
               почти  наверное.  Спору  нет,  Раскольников  успел  уже  себя  и  давеча  слишком
               скомпрометировать, но до фактов все-таки еще не дошло; всё еще это только относительно.
               Но так ли, однако же, так ли он это всё теперь понимает? Не ошибается ли он? К какому
               именно  результату  клонил  сегодня  Порфирий?  Действительно  ли  было  у  него  что-нибудь
               приготовлено  сегодня?  Да  и  что  именно?  Действительно  ли  он  ждал  чего  или  нет?  Как
               именно  расстались  бы  они  сегодня,  если  бы  не  подошла  неожиданная  катастрофа  через
               Николая?
                     Порфирий почти всю игру свою показал; конечно, рискнул, но показал, и (всё казалось
               Раскольникову) если бы действительно у Порфирия было что-нибудь более, то он показал бы
   179   180   181   182   183   184   185   186   187   188   189