Page 252 - Преступление и наказание

Он повстречался с нею при входе на мост, но прошел мимо, не рассмотрев ее. Дунечка
еще никогда не встречала его таким на улице и была поражена до испуга. Она остановилась
и не знала: окликнуть его или нет? Вдруг она заметила поспешно подходящего со стороны
Сенной Свидригайлова.
Но тот, казалось, приближался таинственно и осторожно. Он не взошел на мост, а
остановился в стороне, на тротуаре, стараясь всеми силами, чтоб Раскольников не увидал
его. Дуню он уже давно заметил и стал делать ей знаки. Ей показалось, что знаками своими
он упрашивал ее не окликать брата и оставить его в покое, а звал ее к себе.
Так Дуня и сделала. Она потихоньку обошла брата и приблизилась к Свидригайлову.
— Пойдемте поскорее, — прошептал ей Свидригайлов. — Я не желаю, чтобы Родион
Романыч знал о нашем свидании. Предупреждаю вас, что я с ним сидел тут недалеко, в
трактире, где он отыскал меня сам, и насилу от него отвязался. Он знает почему-то о моем к
вам письме и что-то подозревает. Уж, конечно, не вы ему открыли? А если не вы, так кто же?
— Вот мы уже поворотили за угол, — перебила Дуня, — теперь нас брат не увидит.
Объявляю вам, что я не пойду с вами дальше. Скажите мне всё здесь; всё это можно сказать
и на улице.
— Во-первых, этого никак нельзя сказать на улице; во-вторых, вы должны выслушать и
Софью Семеновну; в-третьих, я покажу вам кое-какие документы… Ну да, наконец, если вы
не согласитесь войти ко мне, то я отказываюсь от всяких разъяснений и тотчас же ухожу.
При этом попрошу вас не забывать, что весьма любопытная тайна вашего возлюбленного
братца находится совершенно в моих руках.
Дуня остановилась в нерешительности и пронзающим взглядом смотрела на
Свидригайлова.
— Чего вы боитесь! — заметил тот спокойно, — город не деревня. И в деревне вреда
сделали больше вы мне, чем я вам, а тут…
— Софья Семеновна предупреждена?
— Нет, я не говорил ей ни слова и даже не совсем уверен, дома ли она теперь?
Впрочем, вероятно, дома. Она сегодня похоронила свою родственницу: не такой день, чтобы
по гостям ходить. До времени я никому не хочу говорить об этом и даже раскаиваюсь
отчасти, что вам сообщил. Тут малейшая неосторожность равняется уже доносу. Я живу вот
тут, вот в этом доме, вот мы и подходим. Вот это дворник нашего дома; дворник очень
хорошо меня знает; вот он кланяется; он видит, что я иду с дамой, и уж, конечно, успел
заметить ваше лицо, а это вам пригодится, если вы очень боитесь и меня подозреваете.
Извините, что я так грубо говорю. Сам я живу от жильцов. Софья Семеновна живет со мною
стена об стену, тоже от жильцов. Весь этаж в жильцах. Чего же вам бояться, как ребенку?
Или я уж так очень страшен?
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему было уже не до
улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он нарочно говорил громче,
чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного
волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что
он так для нее страшен.
— Хоть я и знаю, что вы человек… без чести, но я вас нисколько не боюсь. Идите
вперед, — сказала она, по-видимому спокойно, но лицо ее было очень бледно.
Свидригайлов остановился у квартиры Сони.
— Позвольте справиться, дома ли. Нету. Неудача! Но я знаю, что она может прийти
очень скоро. Если она вышла, то не иначе как к одной даме, по поводу своих сирот. У них
мать умерла. Я тут также ввязался и распоряжался. Если Софья Семеновна не воротится
через десять минут, то я пришлю ее к вам самое, если хотите, сегодня же; ну вот и мой
нумер. Вот мои две комнаты. За дверью помещается моя хозяйка, госпожа Ресслих. Теперь
взгляните сюда, я вам покажу мои главные документы: из моей спальни эта вот дверь ведет в
совершенно пустые две комнаты, которые отдаются внаем. Вот они… на это вам нужно
взглянуть несколько внимательнее…