Page 49 - Преступление и наказание

нахально вместе, но с явным беспокойством.
Траурная дама наконец кончила и стала вставать. Вдруг, с некоторым шумом, весьма
молодцевато и как-то особенно повертывая с каждым шагом плечами, вошел офицер, бросил
фуражку с кокардой на стол и сел в кресла. Пышная дама так и подпрыгнула с места, его
завидя, и с каким-то особенным восторгом принялась приседать; но офицер не обратил на
нее ни малейшего внимания, а она уже не смела больше при нем садиться. Это был поручик,
помощник квартального надзирателя, с горизонтально торчавшими в обе стороны
рыжеватыми усами и с чрезвычайно мелкими чертами лица, ничего, впрочем, особенного,
кроме некоторого нахальства, не выражавшими. Он искоса и отчасти с негодованием
посмотрел на Раскольникова: слишком уж на нем был скверен костюм, и, несмотря на всё
принижение, всё еще не по костюму была осанка; Раскольников, по неосторожности,
слишком прямо и долго посмотрел на него, так что тот даже обиделся.
— Тебе чего? — крикнул он, вероятно удивляясь, что такой оборванец и не думает
стушевываться от его молниеносного взгляда.
— Потребовали… по повестке… — отвечал кое-как Раскольников.
— Это по делу о взыскании с них денег, с студента, — заторопился письмоводитель,
отрываясь от бумаги. — Вот-с! — и он перекинул Раскольникову тетрадь, указав в ней
место, — прочтите!
«Денег? Каких денег? — думал Раскольников, — но… стало быть, уж наверно не то !»
И он вздрогнул от радости. Ему стало вдруг ужасно, невыразимо легко. Всё с плеч слетело.
— А в котором часу вам приходить написано, милостисдарь? — крикнул поручик, всё
более и более неизвестно чем оскорбляясь, — вам пишут в девять, а теперь уже двенадцатый
час!
— Мне принесли всего четверть часа назад, — громко и через плечо отвечал
Раскольников, тоже внезапно и неожиданно для себя рассердившийся и даже находя в этом
некоторое удовольствие. — И того довольно, что я больной в лихорадке пришел.
— Не извольте кричать!
— Я и не кричу, а весьма ровно говорю, а это вы на меня кричите; а я студент и кричать
на себя не позволю.
Помощник до того вспылил, что в первую минуту даже ничего не мог выговорить, и
только какие-то брызги вылетали из уст его. Он вскочил с места.
— Извольте ма-а-а-лчать! Вы в присутствии. Не гр-р-рубиянить, судырь!
— Да и вы в присутствии, — вскрикнул Раскольников, — а кроме того, что кричите,
папиросу курите, стало быть, всем нам манкируете.42— Проговорив это, Раскольников
почувствовал невыразимое наслаждение.
Письмоводитель с улыбкой смотрел на них. Горячий поручик был видимо озадачен.
— Это не ваше дело-с! — прокричал он наконец как-то неестественно громко, — а вот
извольте-ка подать отзыв, который с вас требуют. Покажите ему, Александр Григорьевич.
Жалобы на вас! Денег не платите! Ишь какой вылетел сокол ясный!
Но Раскольников уже не слушал и жадно схватился за бумагу, ища поскорей разгадки.
Прочел раз, другой, и не понял.
— Это что же? — спросил он письмоводителя.
— Это деньги с вас по заемному письму требуют, взыскание. Вы должны или уплатить
со всеми издержками, пенными и прочими, или дать письменно отзыв, когда можете
уплатить, а вместе с тем и обязательство не выезжать до уплаты из столицы и не продавать и
не скрывать своего имущества. А заимодавец волен продать ваше имущество, а с вами
поступить по законам.
— Да я… никому не должен!
— Это уж не наше дело. А к нам вот поступило ко взысканию просроченное и законно
протестованное заемное письмо в сто пятнадцать рублей, выданное вами вдове, коллежской
асессорше Зарницыной, назад тому девять месяцев, а от вдовы Зарницыной перешедшее
уплатою к надворному советнику Чебарову, мы и приглашаем вас посему к отзыву.