Page 66 - Рассказы
P. 66
А. П. Чехов. «Рассказы»
надевала офицерское платье и уезжала по вечерам в горы, без проводника. Говорят, что в
аулах у нее был роман с каким-то князьком.
– Царица небесная, матушка… – вздыхает Дарьюшка.
– А как пили! Как ели! А какие были отчаянные либералы!
Андрей Ефимыч слушает и не слышит; он о чем-то думает и прихлебывает пиво.
– Мне часто снятся умные люди и беседы с ними, – говорит он неожиданно, перебивая
Михаила Аверьяныча. – Мой отец дал мне прекрасное образование, но под влиянием идей
шестидесятых годов заставил меня сделаться врачом. Мне кажется, что если б я тогда не
послушался его, то теперь я находился бы в самом центре умственного движения. Вероятно,
был бы членом какого-нибудь факультета. Конечно, ум тоже невечен и преходящ, но вы уже
знаете, почему я питаю к нему склонность. Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий
человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует
себя как бы в ловушке, из которой нет выхода. В самом деле, против его воли вызван он
какими-то случайностями из небытия к жизни… Зачем? Хочет он узнать смысл и цель сво-
его существования, ему не говорят или же говорят нелепости; он стучится – ему не отво-
ряют; к нему приходит смерть – тоже против его воли. И вот, как в тюрьме, люди, связанные
общим несчастием, чувствуют себя легче, когда сходятся вместе, так и в жизни не замечаешь
ловушки, когда люди, склонные к анализу и обобщениям, сходятся вместе и проводят время
в обмене гордых, свободных идей. В этом смысле ум есть наслаждение незаменимое.
– Совершенно верно.
Не глядя собеседнику в глаза, тихо и с паузами, Андрей Ефимыч продолжает говорить
об умных людях и беседах с ними, а Михаил Аверьяныч внимательно слушает его и согла-
шается: «Совершенно верно».
– А вы не верите в бессмертие души? – вдруг спрашивает почтмейстер.
– Нет, уважаемый Михаил Аверьяныч, не верю и не имею основания верить.
– Признаться, и я сомневаюсь. А хотя, впрочем, у меня такое чувство, как будто я нико-
гда не умру. Ой, думаю себе, старый хрен, умирать пора! А в душе какой-то голосочек: не
верь, не умрешь!..
В начале десятого часа Михаил Аверьяныч уходит. Надевая в передней шубу, он гово-
рит со вздохом:
– Однако в какую глушь занесла нас судьба! Досаднее всего, что здесь и умирать при-
дется. Эх!..
66