Page 61 - Рассказы

А. П. Чехов. «Рассказы»

IV

Сосед с левой стороны у Ивана Дмитрича, как я уже сказал, жид Мойсейка, сосед же
с правой – оплывший жиром, почти круглый мужик с тупым, совершенно бессмысленным
лицом. Это – неподвижное, обжорливое и нечистоплотное животное, давно уже потерявшее
способность мыслить и чувствовать. От него постоянно идет острый удушливый смрад.
Никита, убирающий за ним, бьет его страшно, со всего размаха, не щадя своих кулаков;
и страшно тут не то, что его бьют, – к этому можно привыкнуть, – а то, что это отупевшее
животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только
слегка покачивается, как тяжелая бочка.
Пятый и последний обитатель палаты № 6 – мещанин, служивший когда-то сортиров-
щиком на почте, маленький худощавый блондин с добрым, но несколько лукавым лицом.
Судя по умным, покойным глазам, смотрящим ясно и весело, он себе на уме и имеет какую-
то очень важную и приятную тайну. У него есть под подушкой и под матрацем что-то такое,
чего он никому не показывает, но не из страха, что могут отнять или украсть, а из стыдли-
вости. Иногда он подходит к окну и, обернувшись к товарищам спиной, надевает себе что-
то на грудь и смотрит, нагнув голову; если в это время подойти к нему, то он сконфузится и
сорвет что-то с груди. Но тайну его угадать нетрудно.
– Поздравьте меня, – говорит он часто Ивану Дмитричу, – я представлен к Стани-
славу второй степени со звездой. Вторую степень со звездой дают только иностранцам, но
для меня почему-то хотят сделать исключение, – улыбается он, в недоумении пожимая пле-
чами. – Вот уж, признаться, не ожидал!
– Я в этом ничего не понимаю, – угрюмо заявляет Иван Дмитрич.
– Но знаете, чего я рано или поздно добьюсь? – продолжает бывший сортировщик,
лукаво щуря глаза. – Я непременно получу шведскую «Полярную звезду». Орден такой, что
стоит похлопотать. Белый крест и черная лента. Это очень красиво.
Вероятно, нигде в другом месте так жизнь не однообразна, как во флигеле. Утром:
больные, кроме паралитика и толстого мужика, умываются в сенях из большого ушата и
утираются фалдами халатов; после этого пьют из оловянных кружек чай, который прино-
сит из главного корпуса Никита. Каждому полагается по одной кружке. В полдень едят щи
из кислой капусты и кашу, вечером ужинают кашей, оставшеюся от обеда. В промежутках
лежат, спят, глядят в окна и ходят из угла в угол. И так каждый день. Даже бывший сорти-
ровщик говорит все об одних и тех же орденах.
Свежих людей редко видят в палате № 6. Новых помешанных доктор давно уже не при-
нимает, а любителей посещать сумасшедшие дома немного на этом свете. Раз в два месяца
бывает во флигеле Семен Лазарич, цирюльник. Как он стрижет сумасшедших и как Никита
помогает ему делать это и в какое смятение приходят больные всякий раз при появлении
пьяного улыбающегося цирюльника, мы говорить не будем.
Кроме цирюльника, никто не заглядывает во флигель. Больные осуждены видеть изо
дня в день одного только Никиту.
Впрочем, недавно по больничному корпусу разнесся довольно странный слух.
Распустили слух, что палату № 6 будто бы стал посещать доктор.

61