Page 24 - Капитанская дочка

– Видно, он в самом деле силен, – заметил Швабрин.
– А вот сейчас узнаем настоящую его силу, – сказал комендант. – Василиса Егоровна,
дай мне ключ от анбара. Иван Игнатьич, приведи-ка башкирца да прикажи Юлаю принести
сюда плетей.
– Постой, Иван Кузьмич, – сказала комендантша, вставая с места. – Дай уведу Машу
куда-нибудь из дому; а то услышит крик, перепугается. Да и я, правду сказать, не охотница
до розыска. Счастливо оставаться.
Пытка, в старину, так была укоренена в обычаях судопроизводства, что
благодетельный указ, 33 уничтоживший оную, долго оставался безо всякого действия.
Думали, что собственное признание преступника необходимо было для его полного
обличения, – мысль не только неосновательная, но даже и совершенно противная здравому
юридическому смыслу: ибо, если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство
его невинности, то признание его и того менее должно быть доказательством его
виновности. Даже и ныне случается мне слышать старых судей, жалеющих об уничтожении
варварского обычая. В наше же время никто не сомневался в необходимости пытки, ни
судьи, ни подсудимые. Итак, приказание коменданта никого из нас не удивило и не
встревожило. Иван Игнатьич отправился за башкирцем, который сидел в анбаре под ключом
у комендантши, и через несколько минут невольника привели в переднюю. Комендант велел
его к себе представить.
Башкирец с трудом шагнул через порог (он был в колодке) и, сняв высокую свою
шапку, остановился у дверей. Я взглянул на него и содрогнулся. Никогда не забуду этого
человека. Ему казалось лет за семьдесят. У него не было ни носа, ни ушей. Голова его была
выбрита; вместо бороды торчало несколько седых волос; он был малого росту, тощ и
сгорблен; но узенькие глаза его сверкали еще огнем. «Эхе! – сказал комендант, узнав, по
страшным его приметам, одного из бунтовщиков, наказанных в 1741 году. 34 – Да ты, видно,
старый волк, побывал в наших капканах. Ты, знать, не впервой уже бунтуешь, коли у тебя
так гладко выстрогана башка. Подойди-ка поближе; говори, кто тебя подослал?»
Старый башкирец молчал и глядел на коменданта с видом совершенного бессмыслия.
«Что же ты молчишь? – продолжал Иван Кузмич, – али бельмес по-русски не разумеешь?
Юлай, спроси-ка у него по-вашему, кто его подослал в нашу крепость?»
Юлай повторил на татарском языке вопрос Ивана Кузмича. Но башкирец глядел на
него с тем же выражением и не отвечал ни слова.
– Якши, 35 – сказал комендант, – ты у меня заговоришь. Ребята! сымите-ка с него
дурацкий полосатый халат, да выстрочите ему спину. Смотри ж, Юлай: хорошенько его!
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного изобразило беспокойство.
Он оглядывался на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов
взял его руки и, положив их себе около шеи, поднял старика на свои плечи, а Юлай взял
плеть и замахнулся, тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая
головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Когда вспомню, что это случилось на моем веку и что ныне дожил я до кроткого
царствования императора Александра, не могу не дивиться быстрым успехам просвещения и
распространению правил человеколюбия. Молодой человек! если записки мои попадутся в
твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от
улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.

33 Имеется в виду указ Александра I об отмене пыток, на практике не выполнявшийся.

34 В 1741 году произошло восстание в Башкирии, которое было жестоко подавлено властью. Многим
участникам восстания в наказание обрезали носы и уши.

35 Якши (татарск .) – хорошо.