Page 116 - Ленька Пантелеев

голод. Мы, может быть, на юг поедем.
Председатель держал его руку в своей, рассеянно слушал мальчика и кивал головой.
- Ну, ну. Превосходно. А с Хорькой у вас как? Помирились? Нет? А мамаша как?
Здорова?
- Василий Федорыч, - сказал Ленька. - А вы поправились? Совсем?
- А чего ж мне?.. Поправился, конечно. Мы ведь, вы знаете, гнемся, да не ломимся. Это
ведь про нас, про наше русское мужицкое племя сказано: цепями руки крючены, железом ноги
кованы... Только вот с ногой неважно обстоит. Видали, что получилось? - Сильно
прихрамывая, Кривцов прошелся по избе.
- Дюйма на полтора покороче стала.
- Василий Федорыч, - краснея, сказал Ленька. - А я вам подарок принес.
- Какой? Что? Бросьте вы.
- Нет, нет, возьмите, пожалуйста, - умоляюще проговорил Ленька, протягивая
председателю завернутый в мешковину бидончик.
- Что это?
- Нет, вы газвегните, - сказал Ленька. Но не выдержал, не дождался, пока председатель
развернет пакет, и сам объявил:
- Богдосская жидкость!
- Какая? - не понял Кривцов. - Богодуховская? А-а-а!.. Вон оно что!..
Лицо его по-детски просияло.
- Бордосская жидкость?! Постойте, это где же вы ее взяли?!
Смущенно улыбаясь, Ленька рассказал, где и при каких обстоятельствах ему удалось
раздобыть помидорное лекарство.
Кривцов негромко посмеялся в бороду.
- Ну, спасибо, друг. Уважил, порадовал. Дай я тебя... дай я тебе руку пожму.
Он еще раз с удовольствием перечитал надпись на стертой, поцарапанной этикетке,
побултыхал бидончик, прикинул его на вес.
- Н-да, брат. Великолепная вещь. Но только боюсь, дорогой, что мне сейчас не до
помидоров будет.
- Ну конечно, - понимающе заметил Ленька. - Ведь осень уже...
- Осень-то осень... Да не в этом, дружок, дело. Придется ее, пожалуй, на полочку
поставить до поры до времени. Как вы думаете, года два-три постоит, не испортится?
- Не знаю. Зачем же так долго?
- Пожалуй, не испортится. Запаяна ведь. А?
Василий Федорович, прихрамывая, подошел к полке, раздвинул книги и сунул на
освободившееся место бидончик. Потом повернулся к Леньке, провел ладонью по своим
коротким, стриженным под польку волосам и, застенчиво кашлянув, сказал:
- А меня вы поздравить можете.
- С чем?
- В коммунистическую партию вступил.
- Как?! Вы разве не были?
- Не был, представь себе. Тридцать шесть лет в беспартийных мечтателях ходил. А
оказалось, что для мечтаний сейчас не время. Слыхали небось, чего она сделала, эта паскуда?
- Кто?
- Каплан!..
- Да, я знаю, - нахмурился Ленька. - Ленина чуть не убила.
- Ле-ни-на! - повторил Кривцов, подняв над головой указательный палец.
Таким и запомнил его навсегда Ленька. Председатель комбеда стоит посреди избы, за
спиной его жарко пылает русская печь, постреливают в ее большой огненной пасти сухие
поленья, и все вокруг озарено ярко-розовым полыхающим светом - и черные задымленные
стены, и темные, заклеенные полосками газетной бумаги окна, и половина бородатого
смуглого лица, и грозно поднятый над головой указательный палец.