Page 128 - Ленька Пантелеев

привиделось, будто он бежит по какой-то широкой, устланной красной ковровой дорожкой
лестнице, а за ним, перескакивая через две ступеньки на третью, гонится бородатый Дракон.
Ленька в ужасе мечется, кидается в первую попавшуюся дверь, но тут его настигают, хватают
за шиворот, и хрипловатый злобный голос кричит:
- Ты где взял борова, уличная шваль?!
У Леньки застучали зубы. Он очнулся, обливаясь холодным потом.
"Господи... что это? - подумал он. - Ведь это уже было со мной когда-то! Неужели и в
самом деле это он?"
На секунду мелькнула у него мысль: пойти обратно, проверить, убедиться. Но страх был
сильнее любопытства. Он пошел домой - к тетке.
...Минуло почти два месяца с тех пор, как он покинул город. Он шел, и в душе его
теплилась маленькая надежда, что он застанет дома мать.
В город он пришел рано утром, с трудом разыскал Белебеевскую улицу, которую за это
время успели переименовать в улицу Бакунина. Утро было жаркое, все окна в квартире были
распахнуты. Он заглянул в комнату, где жил до отъезда матери, и отпрянул. У окна сидел в
качалке незнакомый плешивый человек в очках и читал газету. В соседней комнате Ленька
увидел тетку. Она стояла у комода перед зеркалом и, откинув чуть ли не на спину голову,
вытаращив по-совиному левый глаз, обеими руками оттягивала на лоб веко. Лицо у нее было
трагическое, похоже было, что на глазу у тетки вскочил ячмень.
Ленька окликнул ее.
Тетка испуганно оглянулась.
- Боже мой! Леша! Как ты меня напугал. Ты откуда взялся?
- Пгишел, - невесело усмехнулся Ленька, подтягиваясь повыше и заглядывая в комнату,
в надежде увидеть какие-нибудь следы присутствия матери. Не обнаружив ни пальто ее, ни
платья, ни даже носового платка, он упавшим голосом сказал: - Мамы нет?
- Ты видишь, что нет!
Тетка все еще поглядывала в зеркало, подпирая мизинцем левую бровь.
- И писем не было?
- Боже мой, что за глупости ты говоришь! В Петрограде белые, а он толкует о каких-то
письмах!.. Кстати, ты зачем, собственно, пришел? В гости? Или по делам?
- Почему белые? - сказал Ленька. - Кто вам сказал, что в Петрограде белые?
- Не все ли равно, кто сказал... В газетах еще на прошлой неделе писали, что Юденич
взял Царское Село. А от Царского до Петрограда сорок минут езды...
Ленька усмехнулся. Почему-то ему вспомнилась Нонна Иеронимовна Тиросидонская и
ее знаменитое "мало ли что говорят".
- Что же ты стоишь, как нищий, под окошком? - сказала тетка. - Заходи. У нас еще пока,
слава богу, имеются двери и крыша над головой.
Пройдя через двери и очутившись под крышей, Ленька еще раз услышал тот же
неделикатный вопрос: зачем и надолго ли он пришел в город?
- Я в общем совсем, - пробормотал он, выдавливая из себя улыбку.
Тетка оставила в покое свой глаз и отвернулась от зеркала.
- Как совсем? Я не понимаю. Что ты хочешь сказать?
Ленька молчал.
- Тебя выгнали?
- Где Ляля? - спросил, оглядываясь, Ленька.
Тетка быстро ходила по комнате, прижимала к распухшему и покрасневшему глазу
комочек платка и трагическим голосом говорила:
- Нет, в самом деле, я спрашиваю тебя: ты на что, собственно, рассчитывал? Я прошу
тебя ответить: на что ты рассчитывал? Боже мой, боже мой, что еще за новое наказание
свалилось на мою голову! Ты хоть немножко думал о том, что ты делаешь? Ты же не
маленький, тебе не пять лет, ты должен понимать, что я не миллионерша. Мы и так еле-еле
сводим концы с концами. Цены растут, жить становится буквально невозможно, масло стоит